на верху ветряно. Второй подъезд.

Мы дошли до угла дома, я увидела свою машину и сурово нахмурилась, подготовившись обрушить на голову Паши кару небесную, но увидела их с Эмиром с до того довольными лицами, что слегка растерялась. Впрочем, они удивились не меньше, я впервые посмотрела на них свысока и широко улыбнулась:

— Познакомьтесь, это Гриша.

— Да я в курсе, — буркнул Паша и протянул ему руку. — Но че-то не понял.

— Вы оставили калеку без машины, — рыкнула злобно и попросила ласково: — Гринь, верни меня на бренную землю, — он поставил меня и разогнулся, расправив плечи, а я посмотрела на троицу и вздохнула: — Я как гном рядом с вами. Гриша в команде.

— Потом расскажешь, — отмахнулся Паша и засиял тульским самоваром, — у нас такие новости — закачаешься.

— По делу? — спросила хмуро, а он поморщился. — Эмир, ты уладил?

— Да. Линда, новости правда отпад. Тебя порадуют.

— Идите-ка вы лесом со своими новостями, — скривилась в ответ, — вы меня бросили и я обиделась. Если б не Гришка, до сих пор бы ползла километра за три отсюда. Или за сто, это как карта бы легла.

— Так мы звонили, больше часа назад, — вздохнул Паша, а я гордо вскинула подбородок и пошла к подъезду, крикнув на ходу:

— Всем до завтра.

— Да ну что за… — проворчал Павел и крикнул возмущённо: — Линда!

Но я уже вошла в подъезд. Вызвала лифт, поднялась к себе, с трудом разулась и пошла в спальню, на ходу расстегивая ширинку. Кожаные брюки давили, я стянула их вместе с майкой и развалилась звездой на кровати, испытав что-то сродни наслаждению, но не успела даже начать дремать, как услышала шорох в замке.

— Это мы! — крикнул Паша и ввалился в комнату. Окинул меня взглядом, мотнул головой и сказал с трудом: — Мы по делу. Прикройся, а? А лучше оденься. Там Филюк.

— Да ну какого ж хрена! — рявкнула, с трудом поднимаясь и накидывая халат.

— А вот выслушала бы и настроение было, — буркнул недовольно.

— Удиви меня, — скривилась в ответ, а он вздохнул:

— Потом, Филюк прав, времени в обрез.

Я сложила два плюс два и поморщилась, стащив халат и натянув спортивные.

— Ты не поедешь, — услышала голос Эмира, — прости, Линда. Ты на ногах еле стоишь.

— Нормально, — отмахнулась, одевая толстовку. — Когда я на ногах еле стояла, вас рядом не было.

— Я чуть не сдох, пытаясь устроить твоё женское счастье, сделай скидку, — ответил тихо. Я замерла, чувствуя, как сердце ускоряет темп, а Паша вздохнул:

— Так, ладно. По дороге расскажем.

Я схватила телефон, зарядку к нему и кивнула с готовностью, выходя за ними в коридор.

— Два часа ночи, Руслан скорее всего в сауне, — задумался Гриша вслух.

— На Парковой? — осведомился Павел деловито, а я покосилась на него, буркнув:

— Мне стоит сходить к врачу?

Эмир слабо хрюкнул, а Паша состроил рожицу:

— Я давно там не был.

— И правильно, — поддакнул Гриша, — место уже не то. Но некоторые — приверженцы привычек. Кстати, женщин не впускают.

Вместе с моим ртом открылись двери лифта, все вышли, а я понуро поплелась позади.

— А в квартире нельзя было сказать? — проворчала недовольно, а Эмир, севший со мной на заднее сиденье, пожал плечами:

— Я пытался. Да и пока едем, я все же поделюсь новостями.

— Твоя сестра — мразь конченая, — оповестил Павел радостно. Эмир прикрыл глаза, явно пытаясь призвать себя к терпению, собрался и заговорил размеренно:

— Ещё когда мы освобождали ее из дома, меня сильно смутил тот факт, что дверь в подвал не была заперта. Я не стал говорить, мало ли, забыли, забили или ещё чего. Второй момент — как лихо она подорвалась с места. Мне доводилось побывать в заложниках, кормежка отвратная, стены давят и уже на второй неделе подниматься даже не хочется. А тут — сопливая девчонка, прыгает весёлой козой. Третье — она испугалась, увидев нас. Тебя, если быть точным. И это резануло сильнее всего. Но ты у нас душа добрая и на аккуратно подстриженные ногти внимания не обратила, хотя, как женщина, должна была, — я поморщилась, а он продолжил, — и она старательно закосила под дурочку. Я общался с Панфиловым, спрашивал, как дела и прочее. Долго играть она не стала, уже на следующий же день заявила, что обсуждать ничего не хочет, воспоминания ранят и все такое. Он тоже добрая душа, забил. А после этой ситуации с беременностью я нашел Дергунова. Впрочем, он не особенно и прятался. Вырубил тебя, каюсь, но чтобы быть уверенным, что ты спишь дома, а не шастаешь черте где, как сегодня, например, едва я отвернулся, — я открыла рот, но он продолжил: — С этим ладно, большая девочка, свою ошибку я понял. В общем, Дергнунов расстроился, увидев меня и, как потом выяснилось, оскорбился, но это уже не важно. Я тоже обидчивый, особенно, когда мою машину расстреливают из автомата у меня на глазах. И он рассказал очень любопытную историю. Викторию никто не похищал, она добровольно отправилась в заточение, причём, сама же о нем и попросила. А Дергунов решил не упускать шанса и связался с моим бывшим шефом, затеяв то самое слияние двух фирм. Отец твой много денег вбухал на поиски, Панфилов не особенно старался, так что слияние пришлось как нельзя кстати и погреть ручки хотели многие, но появилась ты. Дальше ты знаешь, подкупила меня своими сладкими речами и всем остальным, чего я до сих пор не могу забыть, хотя очень стараюсь. А теперь самое интересное. Виктория девчонка заводная, сидеть в подвале скучно и к ней захаживал один из охранников чтобы скоротать время. И тут я хочу заметить шансов залететь гораздо больше, чем было у Панфилова.

Я таращилась в одну точку, переваривая услышанное, а он похлопал меня по бедру и хмыкнул:

— И пока ты в прострации, мы сгоняем попаримся.

Паша уже припарковался и мужчины быстро вышли, заблокировав двери, а я глупо улыбнулась и тут же набрала Панфилова, наплевав на время.

— Привет, — сказала сипло и торопливо откашлялась, прикрыв динамик рукой.

— Привет, — ответил тихо. Не сонно. Печально.

— Ты… — начала невнятно, — с Эмиром давно разговаривал?

— Час назад, — сказал глухо, а моя душа ушла в пятки. Он в курсе. Он знает. Но… — Линда, встретимся днём, как договорились и поговорим обо всем, хорошо?

— Ты шутишь? — спросила с нервным смешком. — Или издеваешься?

— Шанс все равно есть, понимаешь? Черт… я очень хочу, чтобы этот ребёнок был не мой. Больше всего на свете я этого хочу, но… что,