— Если так, то мы этих деятелей быстро найдем.

— Ага. И шкуру спустим, в назидание другим.

Насчет шкуры Ник не шутил, особенно насчет того, что ееспустит, — понимать это надо буквально. Я от всей души пожелала двоимнеизвестным раствориться как можно скорее на просторах необъятной родины изабыть дорогу в этот город.

— К Мусе заглянем? — спросила я, садясь в машину.

— Конечно, — кивнул Ник.

Улица Левитана прилегала к рынку. Дома здесь в основномстарые, еще довоенной застройки, с многочисленными сараями и гаражами. Стойкийдух гниения после затяжных дождей ощущался особенно сильно. Улицу облюбовалиторговцы с юга, снимали здесь жилье. В основном комнаты, если повезет,квартиру, но не гнушались и сараюшками, где складировали товар, а зачастую испали. Возле каждого дома «Газели», а то и две-три. Дорога разбита, грязьневероятная.

— Что за народ? — возмущался Ник, высматриваянужный нам дом. — Где жрут там и…

— Вот третий дом, — кивнула я, взгляды Ника понациональному вопросу были мне хорошо известны, так что особенно интереснымзамечание не показалось.

Ник подошел к воротам и грохнул по ним кулаком. Через паруминут одна из створок приоткрылась, и мы увидели паренька лет пятнадцати.По-русски он говорил плохо и, похоже, ничего не понимал, но имя Муса уловил ивскоре вернулся с носатым мужиком лет шестидесяти. Тот посмотрел на меня, наНика и спросил:

— Чего хотите?

— Поговорить, дядя, — ответил Ник. — Невозражаешь, если мы зайдем?

Во дворе стоял стол со скамейками вокруг него. Возле столаустроились трое молодых мужчин, наверное, радовались робко проглядывавшемусолнышку, вот и не спешили в дом.

— Садись, — кивнул Муса Нику, мне парнишка принесстул.

Один из мужчин наклонился к Мусе и что-то шепнул. Навернякаузнал Ника, потому что в лице мужчины сразу же наметилось беспокойство.

— Идем в дом, — поспешно предложил он. —Посидим, выпьем.

— Я не пью, — отмахнулся Ник, сделав небольшоеотступление от истины, но комментировать его я, разумеется, не стала. Вразговоре тоже не участвовала, сидела и наблюдала за мужчинами, один из нихобращался к Мусе на родном языке, но Ник с улыбкой предложил:

— Говори по-русски. — И тот заткнулся.

Что-то их беспокоило. И здесь они не просто так собрались.Ник расспрашивал о парне, с которым предположительно был Илья, и показалфотографию последнего. Мужчины попытались прикинуться неосведомленными: мол,Илью не видели никогда, а парень.., мало, что ли, парней?

— Ты хотя бы имя скажи.

— Имя вы мне скажете, — ответил на ихразглагольствования Ник. — И чем скорее, тем лучше. Не то терпение моелопнет, и я вам быстро обрисую, как следует вести себя в гостях. Погромов нарынке давно не было?

Мужчины вновь переглянулись.

— Тот, кого ты ищешь, умер, — наконец сказалМуса. — Он вот ему, — Муса ткнул пальцем в одного из мужчин, —родня. Племянник жены. Хотели домой отправить — болтался без дела, совсемпустой человек. Доверить ему торговлю никак нельзя. Мать жалко, вот и держали.А три дня назад он исчез. Не могли найти, никто не видел. Сегодня утром нашли,в сарае, за ящиками. Туда редко кто заглядывал. Теперь думаем, что делать.Документов нет, ничего нет. Мать его жалко.

— Покажи, где это? — хмуро бросил Ник, поднимаясь.

К старому сараю пристроили навес, который обшили с боковжелезом, все пространство было заставлено товаром, оставался лишь узкий проход,он вел к двери в сарай, запертой на ключ. Ник вслед за мной протиснулся в узкоепространство между стеной и ящиками. Парень лежал на полу, прикрытыйтелогрейкой. Ник ее приподнял, а я отвернулась.

— Черт, он у вас протухнуть успел, — возмутилсяНик. Судя по запаху так и было.

— Сюда редко заглядывают, — виновато ответил Муса.Я не спеша огляделась.

— Когда вы его нашли, он что, сидел?

Крыша была низкой, и повеситься парень на поперечной балкеникак не мог, роста он был выше среднего, ему бы пришлось ноги поднимать.

— Сидел. Вот здесь сидел. А веревку вот сюда продел.

— Значит, вашему парню кто-то помог, — заметил Ники недовольно добавил:

— Идем отсюда. Чего ментам не сообщили?

— Думаем.

Мы вернулись за стол во дворе, и Ник начал задавать вопросы.Отвечали ему с неохотой, однако удалось выяснить, что накануне исчезновенияпарня его разыскивал человек, спрашивал людей на рынке. Описание этого человекавполне подошло бы мужчине, с которым покойники, будучи еще живыми, встречалисьв кафе, — лет сорока, сутулый, без особых примет.

— Чернота темнит, — высказал свое мнение Ник уже вмашине. — Что-то они знают. И боятся. Вряд ли надумали сами убийцу искать,тут что-то другое.

— Если удавленник здесь не торговлей промышлял, а, кпримеру, был идейным борцом, ничего они не скажут, здоровье дороже.

— Разберемся, — удовлетворенно кивнул Ник. —Пока все более-менее ясно.

«И есть что хозяевам доложить», — подумала я, а вслухспросила:

— Какое ко всему этому имеют отношение Горох и Серега?

— Кто знает? Может, и имеют. Горох, кстати, сидел. Могкто-то из старых друзей у него нарисоваться. А что? Увидел его на базе,подошел… Дядя мне нравится, работает грамотно, свидетелей не оставляет. Горохне дурак, мог сообразить, что к чему, если не был с ними в сговоре, оттого искончался. И Серега мог что-то узнать об этом…

— И позвонил мне?