Я слушаю восторженный голос сына, словно сквозь вату. Иду рядом с огромным великаном и маленьким восьмилеткой, не чуя под собой ног. Словно в дурацком кино. Каком то идиотском триллере. Кажется, что все вокруг смотрят на меня. Нет, не кажется. Мы выглядим необычно. Великан, дылда и малыш, просто нельзя не обратить внимания на такуб компашку. От пристального внимания окружающих неудобно, но Беросова мало волнуют взгляды.

- Да, неплохая «дура»,- отвечает Тагир моему маленькому мальчишке,- тридцать восьмой калибр. Этот пестик называется Смитт Вессон. У него убойная сила...

- Хватит,- мой голос звучит как выстрел сделанный из чертовой «дуры» о которой рассуждают мужчины. Беросов смотрит, удивленно приподняв бровь. Но его глаза похожи на ружейные дула. И я сдуваюсь.- Я просто не хочу чтобы Васька имел хоть какое – то отношение к оружию

- Он пацан, детка,- кривит в ухмылке губы Беросов.- Он должен интересоваться тачками, пушками, девчонками. Ты же не хочешь превратить его в хлюпика, держащегося до старости лет за мамкину юбку. Иди погуляй. Васятка, мы с мамой поболтаем. Вон там есть магазин с дисками для приставки. Выбери все, что нравится,- спокойно говорит этот  несносный мужчина, ворвавшийся в наши с Васяткой жизни, словно обжигающий пустынный смерч.

- Прямо все? – в глазах моего мальчика такой восторг, что меня скручивает болезненный спазм. Я не смогла дать своему сыну того, что он заслуживает. Даже отца у него не было. Настоящего, который растил бы его по-мужски.

-Все, что душа желает,- отвечает Тагир, не сводя с меня глаз. Я провожаю взглядом маленькую фигурку ребенка, борясь с желанием содрать с себя кожу. Она горит от прикосновений, пробирающих до нервных окончаний.

- Ты странная,- шепот обволакивает, жарким одеялом.- Другая. Пойдем.

- Не надо делать из моего сына свое подобие,- говорю тихо, но твердо.- Ты ему никто.

- Неужели тебе так нравится ручной пуделек, детка? Твой Егоров тебя продал, за сладкую косточку. Васька не вырастет таким.

А ведь он прав, хотя слова Тагира ранят, словно бритвы. Но я молчу, закусив до боли губу. Он чертовски прав, и с этим не поспоришь.

Он берет меня за руку и тянет в сторону ярко светящейся витрины.

- Васька, он же потеряется,- лепечу, но понимаю, что сопротивляться не в силах.

- Я купил ему мобильник. Теперь твой сын всегда на связи, кроме того, в его телефоне есть ДжиПиЭс – родительский контроль, — ухмыляется Тагир. Он и здесь на шаг впереди меня. Я плохая мать. И он это только подчеркивает своими поступками. Он следит за нами, и это начинает пугать, и в то же время я никогда не чувствовала себя такой защищенной.

- Ты сумасшедший,- шепчу в широкую грудь. Его пальцы путаются в волосах, и я понимаю,  что я пропадаю.

- Ты меня таким сделала, Светик – Пистолетик,- его голос – соль с перцем, рассыпается в сознании, в животе зреет огненный шар.- Ты ничего не купила, почему?

- Я не умею. Слишком дорого, все через чур здесь,- шепчу, чувствуя себя маленькой. Именно крошечной, не дылдой. Рядом с этим невозможным хищником я словно скукожилась.

- Ты стоишь намного больше, Светка,- шепот. Словно лава, течет по телу, оставляя метки – ожоги. Смотри. Это тебе подойдет. Он разворачивает меня к витрине. На манекене невероятный костюм цвета Тиффани.

- Но я не смогу его носить,- улыбаюсь, вспоминая свой унылый гардероб, в котором мне было всегда комфортно. Там нет места ярким пятнам, как в моей жизни. Говорят, что шкаф женщины отражение ее вселенной.- Не умею.

- Завтра на работу придешь в этом,- в голосе Тагира приказ. Он подталкивает меня в спину, заставляет подчиниться. Снова.

Я не чувствую себя золушкой, скорее глупышкой попавшей в силки. Даже не соображаю ничего, когда ловкие чужие руки одевают меня, суют в руки миллион сумочек, напяливают мне на ноги туфли, похожие на колодки, на таком головокружительном каблуке, что я наверное пробью головой небесную твердь, если рискну их надеть. Киваю, словно болванчик, видя во всем этом бедламе только сверкающие сузившиеся глаза, похожие на ружейные дула.

- Это все доставить сегодня на этот адрес,- слышу обрывки фраз. Он повелитель, он преступник, крадущий волю и свободу. Он ... Он тот, который мне очень нужен.

Я смотрю отрешенно как Беросов рассчитывается с продавцами, купюры летают в его пальцах как дорогие экзотические птички. Ну не могут тряпки столько стоить. Мои мысли скачут как белки

- Мы идем есть мороженое, Светка. Васятка звонил, ждет нас там, где мы расстались. Только забежим выкупим то, что он выбрал.

- Тагир, зачем мы тебе? – спрашиваю, и сжимаюсь, боясь ответа.

- Не знаю, - морщится великан. Этот вопрос явно мучает и его. Странно, что этот самоуверенный мужчина не может найти ответ. Скорее всего он лежит на поверхности. - Но пока ты мне нужна.

- Пока,- выдыхаю в его губы, которые вдруг оказываются опасно близко. – Я боюсь тебя.

Нет, я лгу. Мой страх совсем иного рода. Я боюсь, что уже не смогу принадлежать не ему. Совсем запуталась в двух мужчинах, как в двух соснах. Одного люблю. Не могу забыть. А другой украл покой, подчинил. И из этого замкнутого круга не выбраться без потерь.

***********

Сумасшедший. Да. Он даже не стал спорить. И его сумасшествие рядом, на расстоянии вытянутой руки, стыдливо пытается прикрыть руками дешёвое, монашечье белье. Оно не идёт ей, уродует и это злит до чертей в глазах. До одури.

И этот страх в похожих на два колдовских озера глазах лишает разума. Заставляет  возвращаться в реальность, где по всем канонам его жизни нет места женщинам и маленьким мальчикам, проросшим в самую душу.

-Зачем мы тебе?- в присланном песком голосе не вопрос. Это выстрел в самое сердце. Насквозь, навылет. Сука, она даже не представляет, что ломает его. А ни один опер не мог отрехтовать его так, как эта непорочная шлюха. Честная, чистенькая Выдирает сердце по кусочку, даже не понимая каким разрушительным даром наделена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

-Не знаю, - выдохнул Тагир. Соврал. Он знал определённо точно, зачем ему послана эта женщина. Нет, всех грехов ему не искупить. Все равно он рано или поздно свалится в пекло, где его будут терзать черти. Она была права, эта чёртова кукла. Ему мало того, что она предложила. Он хочет эту невозможную женщину целиком, без остатка.- Лифчик и трусы сними.- приказ в его голосе словно удар хлыстом.