милосердие — Увилл надеялся, что защитники замка внемлют голосу разума и сдадутся, предотвратив тем самым куда большее кровопролитие.

Видя, что ситуация складывается совершенно неблагоприятно для них, богато одетый седовласый человек с властным лицом, стоявший на крыльце дома, поднял руку и громовым голосом рявкнул:

— Прекратить сопротивление! Мы сдаёмся!

Теперь не оставалось никаких сомнений, что именно этот человек и был сеньором Барвиром. По его слову те немногие из его подчинённых, что ещё держали мечи, тут же опустили их и затем вовсе бросили на утоптанную землю. Наконец воцарилась тишина, правда, нарушаемая рёвом пламени. К тому времени хлипкая крыша навеса уже рухнула и огонь яростно устремился вверх. От жара начали схватываться соседние сараи, но сейчас никто уж не пытался их тушить.

— Кто ты, и почему напал на меня? — громко крикнул Барвир, медленно направляясь к Увиллу, который также вышел вперёд, чтобы не затеряться на фоне своих бойцов.

— Я — Увилл Тионит, сын Давина Олтендейла и наследник домена Танна! — отвечал тот.

— И для чего же Давин натравил на меня своего пащенка? — скривившись, спросил Барвир.

Кровь бросилась в лицо Увилла, но он не позволил себе ответить тут же — ответить теми резкими и злыми словами, что рвались из души. Вместо этого он промолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, и лишь затем заговорил:

— От имени лорда Давина я пришёл, чтобы вернуть исконные земли домена Танна.

— С каких это пор мой замок превратился в исконные земли Давина? — язвительно ухмыльнулся Барвир. — Ты что-то перепутал, мальчик!

— Ты говоришь с лордом, деревенщина! — в бешенстве вскричал Коллент, готовый броситься на него.

— Тише, Коллент, — жёстко осадил его Увилл. — Прояви немного участия к поверженному врагу.

— Много ли умения нужно, чтобы ударить исподтишка? — презрительно скривился Барвир. — Если ты достаточно умён, мальчик, то никогда в будущем не будешь хвастать этим.

— А не так ли ты и твой хозяин отняли у нас Духовицы? — звенящим от сдерживаемой ярости голосом возразил Увилл. — Вы напали, когда мой отец не мог дать сдачи. Вы воспользовались тем, что его мысли были заняты другими вещами! Вы как падальщики тайком утащили то, что принадлежало нам. И вот теперь я вернулся, чтобы забрать это. Слушай мою волю, сеньор Барвир! Я возвращу тебе твой замок и немедленно уйду отсюда, как только твой господин признает передачу домену Танна Духовиц и тех окрестных земель, что принадлежали ему. До тех пор все вы — мои пленники в этом замке!

Глава 10. Идеи и идеалы

Барвир порывался сам отправиться в Диллай, но Увилл его не отпустил. Это была такая маленькая месть за его дерзость — наглый сеньор должен был остаться пленником в собственном доме и испить эту чашу унижения до конца. Впрочем, это было самое страшное, что ожидало незадачливого помещика — Увилл сдержал слово, и никто в замке больше не пострадал от его людей. Таким образом, во время короткого и сумбурного штурма погибло девять защитников и ни одного нападающего.

Как и предполагал Увилл, идея облагать дополнительным налогом сенокосы принадлежала самому сеньору Барвиру — несмотря на благородную внешность и столь же благородные манеры, душонка у милорда оказалась довольно мелкой. По крайней мере, так полагал Увилл, и то, стоит ли доверять его мнению, мы оставим на совести читателя, ведь подростки, как известно, зачастую страдают излишним максимализмом.

Пользуясь властью победителя, Увилл заставил его не только подписать бумагу об отмене несправедливых податей, а также снижении прочих до приемлемого уровня, но ещё и настоял на том, чтобы этот факт был упомянут в письме к Пиладу.

— Пусть твой сеньор знает, что своими невзгодами он обязан твоей неуёмной жадности, — презрительно бросил он.

Как видим, несмотря на то что Барвир был благородного происхождения и возрастом годился Увиллу едва ли не в деды, мальчик продолжал обращаться к нему на «ты» как к своему подчинённому. Надо сказать, что сам хозяин замка постепенно сбил с себя излишнюю спесь, поняв, что подобный тон может принести ему больше вреда, нежели пользы.

От замка Барвира до Диллая было больше недели ходу на доброй лошади — домен Диллая являлся едва ли не самым крупным из всех. Впрочем, его восточная часть была едва заселена. Всё это время Увилл и его люди, не стесняясь, пользовались гостеприимством Барвира, ни в чём себе не отказывая.

Гонец вернулся из Диллая, когда пириллий10 уже разменял третью декаду. Как и ожидалось, Пилад Диввилион не захотел ввязываться в войну сейчас, когда простонародье с утра до вечера трудится на полях, торопясь собрать урожай. Тем более, что Увилл сообщил ему, будто бы у Давина наготове две тысячи мечей, которые в любой момент могут перейти границу. Была и другая причина, о которой поведал один из людей Увилла, сопровождавший гонца.

— Диввилион очень плох, — в частном докладе доложил он Увиллу. — Нас принимал его сын, Чести. Сказал, что отец отдыхает, но я слыхал, как дворня шушукается о том, что старый хозяин едва ли не при смерти.

Увилл молча кивнул. Сейчас, похоже, было то самое золотое время, каким некогда воспользовался Пилад. Как во времена тяжёлой болезни Кары, когда Давин не сумел защитить свои владения. Сейчас было самое время ударить по-настоящему и взять всё, что вздумается. Но юноша, надо отдать ему должное, даже не рассматривал подобного варианта развития событий. Он дал слово и не хотел его нарушать. А кроме того, это превратило бы его из освободителя в захватчика, а Увиллу этого не хотелось.

Перед отъездом он вызвал Барвира.

— Надеюсь, ты сделал должные выводы из произошедшего, сеньор Барвир, — проговорил он, глядя в угрюмое лицо феодала. — Не повторяй прежних ошибок, или не будет тебе счастья. Помни, что твои земли граничат с моими. Не забывай этого, сеньор Барвир.

Уже сидя на лошади, он вновь обратился к хозяину замка, что стоял на высоком крыльце, провожая нежданного гостя.

— Я объявлю о снижении податей и отмене налога на покосы тем людям, которым я это обещал. Потрудись донести эту весть до других своих подданных. Это не только моя воля, но и воля твоего сюзерена. Отнесись к этому серьёзно, сеньор Барвир.

И, не дожидаясь ответа, дал шпоры коню.

***

— Когда я узнал о том, что ты задумал, то растерялся, — захохотал Давин, обнимая вошедшего Увилла. — То ли станцевать от гордости на крепостной стене, то ли хватать хворостину и ехать за тобой!

— Так ты танцевал на стене? — крепко стискивая названного отца в объятиях,