Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
— Куда прёте, дурачьё? — выходя вперёд, гаркнул один из трёх стражников у ворот, очевидно, главный из них.
— Кашу берёзовую везём, сударь, — натягивая поводья, ответил бедно одетый мужик.
Мелко дребезжащая телега остановилась, остановились и шестеро смердов, топающих рядом с нею, поскольку на самой телеге места никому кроме возницы не нашлось.
— На кой ляд она нужна тут, бестолочь?
— Не наше дело знать это, сударь, — возразил возница. — Наше дело маленькое. Нам сказано — мы везём.
— Кем сказано? — стражники явно были озадачены.
— Не могу знать, — сокрушённо развёл руками мужик. — Третьего дня прибыл к нам барин, и велел к нынешнему дню полный воз набрать, да в замок доставить.
— Третьего дня?.. — обращаясь к подчинённым, почесал небритую щёку командир. — Это Шевур, что ли, тогда ездил куда-то? И на кой ляд ему эти прутья сдались? Алушку свою пороть, поди!
И все трое разразились сальным смехом.
— Так нам-то чего делать, сударь? — жалобно спросил мужик. — Неуж восвояси отправляться? Барин говорил, что нам заплачено тут будет.
— Ладно, после разберёмся, — махнул командир, всё ещё смеясь своей шутке. — Загоняйте вон туда, под навес, да там и сгружайте.
— Нам было велено с телегой вместе оставить.
— Что этот пройдоха задумал? — вновь изумляясь, проворчал командир. — Ох, спустит с него когда-нибудь шкуру милорд9! Доиграется, шельма! Ладно, загоняйте! Да глядите, ежели ваша кобыла насерет во дворе — в руках выносить будете!
— Всё понятно, сударь, — поклонился мужик. — Так кудась нам?
— Вон к тем сараям, — махнул рукой стражник. — Потс, поди проводи этих недоумков.
Один из стражников, ухмыльнувшись, пошёл вперёд. Остальные двое посторонились — прутья торчали из телеги во все стороны, того и гляди глаз выколет!
— А вы куда, убогие? — перегородил командир дорогу шестерым смердам, что двинулись было следом за телегой. — Тут обождёте! Неча вам по хозяйскому двору шастать!
Возница обернулся и неприметно кивнул головой. Он уже успел бегло оглядеться — двор был пуст как по заказу. День клонился к закату, и большинство домочадцев теперь, должно быть, готовились к ужину. Он медленно подогнал телегу под указанный навес. Кряхтя, соскочил на землю и принялся распрягать лошадь.
— Не поможешь, мил человек? — повозившись с минуту, попросил он у стоящего неподалёку стражника. — Пальцы проклятые совсем суховуха скрутила — ничего не чувствуют.
— Тьфу ты, чирей вислоухий! — сплюнул тот и нехотя подошёл к возящемуся с хомутом вознице. — Ну, и чего там у тебя? Ох!..
Хрюкнув, стражник рухнул к ногам мужика, в руках которого была дубина, спрятанная под лозой. Там же блеснула и сталь мечей. Оттащив бесчувственного вояку так, чтобы его не было видно за телегой, возница ловко стал стягивать с него плащ и те элементы одежды, которые позволяли определить в нём замковую стражу. Переодевшись (хотя одежда оказалась маловата), он вынул меч из-под прутьев и без сожалений пырнул им в шею лежащего. Сейчас нельзя было рисковать.
Отерев лезвие о рубаху убитого, он спокойной вальяжной походкой, какой обычно ходят стражники, вышел на слегка тускнеющий свет двора. Подойдя к воротам, он увидел двух своих спутников, что тоже уже красовались в плащах и шапках стражников.
— Возьмите оружие, — коротко велел он. — Вы двое возвращайтесь сюда, а остальные спрячьтесь где-нибудь поблизости. И будьте наготове!
Не говоря ни слова, шестеро бойцов быстро пересекли двор и исчезли под навесом. Вскоре двое, переодетые стражей, вернулись к воротам. Они лишь переглянулись с возницей и коротко кивнули в ответ на его немой вопрос. Один из них вёл на поводу лошадку, которую вывели за ворота, где она стала мирно щипать пыльную придорожную травку.
Не прошло и двух минут, как из-под навеса потянулся дымок. Он быстро густел и набирал силу, из белёсого превращаясь в тёмно-сизый. Подождав ещё немного для верности, бывший возница что было сил заорал:
— Пожар!
Теперь из-под навеса выбивалось уже и пламя. Было ясно, что не удастся спасти не только этот самый навес, но и близлежащие сараи и иные постройки. Хозяйскому дому, понятное дело, ничего не угрожало, поскольку он был целиком из камня, но всё же неприятностей огонь мог принести много.
— Пожар! Пожар! — орали теперь уже все трое.
На их крики стали выбегать встревоженные люди — слуги, несколько вооружённых людей. Возможно, одним из них был сам сеньор Барвир. Завидев пламя, с каждой секундой становившееся всё сильнее, люди начинали кричать и метаться. Наконец появились слуги с бадейками и вёдрами, но потушить пожар уже было, конечно, невозможно.
Трое привратников суетились вместе со всеми, но не отходили далеко от ворот, стараясь держаться так, чтобы никто не мог разглядеть их лиц. По счастью, все жители замка были целиком поглощены разгорающимся пожаром, а потому никто не видел конный отряд, мчавшийся во весь опор к воротам.
И лишь когда нападающие были в какой-то сотне ярдов, кто-то из людей, мечущихся по двору, заметил опасность. Новые крики были ещё тревожнее прежних, но они тонули в общем гомоне.
— Тревога! Тревога! Запереть ворота!
Наконец обитатели замка разглядели угрозу.
— Чего стоите, олухи? Запирай ворота! — рявкнул какой-то человек, по виду вполне подходящий на роль сеньора Барвира.
Несколько человек тут же кинулись к воротам.
— Запирай, чего стоишь? — крикнул один из них мечущимся у ворот стражникам, и тут же получил удар мечом по лицу.
Трое «стражников», обнажив мечи, встали, защищая ворота изнутри. Откуда ни возьмись возникли ещё четверо, выглядящие как оборванцы-селяне, но с добрыми мечами в руках. Всемером они без труда отбросили первый натиск преимущественно безоружных людей. А большего и не требовалось
Во двор через раскрытые ворота стали вливаться вооружённые спешившиеся воины. Впереди, яростно сверкая глазами, рвался в бой черноволосый юноша, почти мальчик. Однако меч в его руках оказался страшным оружием.
— Сдавайтесь! Мы не тронем никого, кто будет безоружен! — кричал он ломающимся подростковым голосом, который тонул в море шума.
Заметив, что Увилла никто не слышит, Коллент стал вторить ему, а вслед за ним — и остальные воины. Колодец двора наполнился криками «Сдавайтесь!».
Некоторые из обитателей замка, которые имели при себе оружие, всё же бросились на врага, не желая покрыть себя позором. Однако их храбрость и верность сослужили им плохую службу. Люди Увилла не разыгрывали из себя благородных рыцарей. Они нападали на противников сразу по двое, а если позволяло место, то и по трое. В этой кажущейся жестокости на самом деле было своеобразное
