– Боевое задание младшему лейтенанту Стеценко. – Капитан Воронов обвел карандашом участок на плане города. Танкисты получали задания в том же блиндаже, что и политинформацию. – Выходишь со своими танками к Волге, в район переправ. Гитлеровцы постоянно бомбят и обстреливают наши части, переправляющиеся через Волгу. Говорить о чрезвычайной важности задания не буду. Сам знаешь – чтобы ни одна сволочь не прорвалась к переправам!

– Есть.

– Наши пехотинцы расчистили набережную Волги, но все же там можно наткнуться и на недобитков, так что осторожнее. Будьте наготове, если что. И еще одно, Степан Никифорович, взаимодействовать будешь с бронекатерами Волжской флотилии, они поддержат огнем и обеспечат подсветку самолетов противника вечером. Степан, и запасись боекомплектом.

– Понял, товарищ капитан. Разрешите выполнять?

– Ступай и – удачи тебе!

* * *

Фашистское же командование стремилось блокировать водные подходы к Сталинграду, и в Волгу еще в июле 1942 года было сброшено около пятисот магнитно-акустических мин. Тралов у моряков Волжской флотилии, естественно, не было, и округлую шипастую смерть уничтожали так же, как и в легендарном Севастополе: проходили на моторных лодках на большой скорости. Авось, повезет! Иногда везло, а иногда – и нет. «Аллегро с огнем!» – так назвали потом этот подвиг. А тогда, огневым летом 1942 года, это была чуть ли не рутина. Эка невидаль, для моряка жизнью рисковать!

Помимо этого немецкие самолеты вели непрерывную охоту за волжскими пароходами, баржами, катерами, буксирами – любыми плавсредствами! Стервятники Вольфрама фон Рихтгофена атаковали причалы, переправы и скопления людей и техники. Советские зенитчики каждый день сбивали пять – десять бомбардировщиков, но крылатая гидра с черными крестами и свастиками отращивала новые головы, плюющиеся раскаленным свинцом.

Кроме береговых зенитных батарей в отражении налетов вражеской авиации участвовали и бронекатера Волжской речной флотилии. Это были настоящие «речные танки»! У бронекатера малая осадка и плоское днище, он может пройти даже в малые реки. Бронекатера, несмотря на малые размеры, имели весьма неплохое вооружение: танковые башни с пушками, тяжелые пулеметы и «катюши».

Основными были два типа «речных мониторов», как в шутку называли их защитники Сталинграда.

Катер проекта «1124» относился к числу больших речных бронекатеров. Он был создан в 1933 году и строился на заводе в Зеленодольске. Серийные катера строили на этом же заводе тремя годами позже. Большой речной бронекатер имел полное водоизмещение около сорока четырех тонн, на нем были установлены две артиллерийские башни танка Т-34 с 76-миллиметровыми орудиями и один двуствольный башенный пулемет винтовочного калибра. Двухвальная двигательная установка состояла из двух бензомоторов «ГАМ-34БС» по 850 «лошадей» в каждой. Это обеспечивало скорость полного хода 21 узел и дальность плавания в 260 миль. Экипаж «речного танка» составлял шестнадцать человек.

Дополнительное вооружение состояло из зенитки Лендера на открытой установке или из зенитных пулеметных башен: сначала «ПБ-3» для пулеметов Максима, «ПКБ-5» – для «Дегтярева-танкового» или для спаренных крупнокалиберных «ДШК». С 1942 года иногда также устанавливались направляющие для пуска реактивных снарядов.

Также на катерах, сдаваемых промышленностью с весны 1942 года, на кормовой палубе были установлены рельсы и обухи для крепления мин – от четырех до восьми штук. Но минировать пока было нечего. А вот реактивные установки залпового огня «катюша» морякам Волжской флотилии пришлись очень даже по душе! Залпами реактивных снарядов они сдерживали прорывы немецких войск, косили вражескую пехоту и технику.

Вместе с новыми несли ратную службу на Волге легкие бронекатера типа «Д», еще дореволюционной постройки. Также в Волжской флотилии было и небольшое количество разнотипных трофейных польских бронекатеров типа «П».

Но и гитлеровцы в долгу не оставались и устраивали настоящую «воздушную охоту» за «речными танками».

Взвод зенитных танков, как всегда, расположился треугольником, одной стороной параллельно берегу Волги. Степан Никифорович не верил своим глазам, он помнил набережную великой русской реки еще до страшных бомбежек, разрушительных артобстрелов и яростных уличных боев.

Весной – господи, всего-то меньше, чем полгода, прошло! – они вместе с Варей гуляли после работы или после его командирских курсов, ели мороженое, пили газировку и лимонад из сифонов. Любовались Волгой и величавыми пароходами, вспенивающими бескрайнюю водную гладь. А то и брали лодку и выбирались на один из многочисленных островков. Загорали, купались, наслаждались друг другом. И война отступала перед величием Волги и теплотой человеческих чувств…

Осенняя Волга тоже сопротивлялась войне, но уже на иной лад. Теперь она несла свои воды стремительно, закручивая водовороты и ударяя свинцово-серыми волнами в шарово-серые борта бронекатеров, которые кололи такое же свинцово-серое небо жалами крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек.

Теперь набережная мертво глядела на Волгу мертвыми глазницами выбитых окон полуразрушенных домов. Капитальные переправы на набережной Сталинграда были сожжены и разрушены. Сейчас вместо них саперы сооружали временные причалы, которые с такой же регулярностью пытались разрушить немецкие пикировщики или прорывающиеся к Волге группы гитлеровских автоматчиков.

Но, несмотря на авианалеты, переправы функционировали. Мобилизованные пароходы, наскоро обшитые стальными листами и вооруженные «сорокапятками» и зенитными пулеметами, везли воинам 62-й армии генерал-лейтенанта Чуйкова боеприпасы, продовольствие, топливо, обмундирование, медикаменты. На пароходах и паромах переправлялось пополнение. А обратно в тыл вывозили раненых – целые потоки окровавленных, кричащих от боли или уже безучастных ко всему людей. Медсанбаты и госпитали были переполнены, врачи едва справлялись со своей благородной, но от этого не менее трудной работой. В Красной Армии был самый высокий процент раненых, возвращенных в строй усилиями военврачей. Но чего это им стоило!..

Вот приближается к берегу небольшой пароходик, он загружен, что называется, под завязку, выше ватерлинии. На бревенчатый причал прыгают, не дожидаясь, когда подведут сходни, красноармейцы и морские пехотинцы в черных бушлатах. Веселые, зубы скалят, словно не на смерть идут, а на парад. «Die schwarze Tod» – «Черная смерть» – так называют их гитлеровцы. И действительно, морячки сражались с особой, бесшабашной смелостью, шли в штыковую, закусив ленточки бескозырок и распахнув черные бушлаты, под которыми – полосатые тельняшки! Их храбрость и натиск, в сочетании с неплохой выучкой и вооружением, заставляли отступить даже хваленые подразделения СС. Вооружены моряки были самозарядными винтовками «СВТ-38» и «СВТ-40», нередко с оптическими прицелами, пулеметами «ДП-27», гранатами, трофейными и нашими. Нередко у них были трофейные или наши пистолеты, кортики, штык-ножи – это для боя в тесноте полуразваленных зданий, когда нужно сходиться в рукопашную.

Спрыгивают морячки в студеную осеннюю Волгу и словно бы не замечают холода!