породнила» [35, с. 269].

Так что совершенно не случайно имена белого потомка испанцев Xосе Марти и мулата, потомка негров‑рабов, Антонио Maceo стали «не только образцами героизма в борьбе за национальное освобождение Кубы, но и символами единства складывающейся из разноплеменного населения молодой кубинской нации» [59, с. 15–16].

Антонио Maceo

Командиры требовали от Хосе Марти, чтобы он вернулся в США, чтобы там вербовать людей, собирать деньги, организовывать снабжение. Марти не соглашался и утверждал, что обязательно должен побывать в настоящем бою. Он говорил: «Я не дам клеветникам повода говорить, что я толкнул народ на жертвы, а сам остался вне досягаемости вражеских пуль» [56].

И бой не заставил себя долго ждать. Около ранчо «Дос-Риос» («Две реки»), недалеко от места слияния рек Контрамаэстре и Кауто, отряд нарвался на испанскую засаду. Оказавшись лицом к лицу с противником, Хосе Марти дал шпоры коню и с пистолетом в руке помчался в атаку…

Хосе Марти погиб 19 мая 1895 года.

В одном из своих стихотворений он писал:

Я хочу умереть так же просто,

Как трава умирает в полях,

Вместо свеч надо мной будут звезды,

Усыпальницей станет земля.

Пусть предателей прячут от света

Под холодный, под каменный свод.

Был я честным, в награду за это

Я умру лицом на восход.

(Перевод В. С. Столбова)

Именно так он и умер – как воин, как боец революции, до конца выполнивший долг перед своей родиной.

В современной Кубе Хосе Марти рассматривают как предтечу Кубинской революции.

Памятник Хосе Марти в центре Гаваны

Газета Noticias de Ноу («Новости сегодняшнего дня») от 7 апреля 1961 года, оценивая историческое значение Хосе Марти, писала: «Марти, верно понимавший исторические задачи своего народа, стал апостолом независимости и свободы Кубы от испанского колониализма и американского империализма <…> В этом состояла основная историческая миссия Марти. Все, что он сделал и написал, продиктовано стремлением выполнить ее» [59, с. 70–71].

Следует отметить, что в апреле 1895 года на Кубе находилось примерно 200 тысяч испанских солдат и офицеров. Вроде бы цифра довольно солидная и достаточная для того, чтобы усмирить какое-то туземное восстание. Между тем 200 тысяч человек на Кубе – совершенно недостаточно. Это сделается понятным, если произвести следующий приблизительный расчет, основанный на достоверных данных. Из всего числа надо вычесть, во‑первых, около 20 % больных, лежачих или числящихся в различных госпиталях; затем около 5–6 тысяч умерших от желтой лихорадки и, наконец, 40–45 тысяч человек, стоявших в гарнизонах различных городов и населенных пунктов. Тогда станет ясно, что испанский главнокомандующий располагал для чисто военных наступательных операций едва ли сотней тысяч человек – а этого недостаточно для того, чтобы подавить восстание, которое велось партизанскими методами. А главное – местные не болели желтой лихорадкой, и она стала, таким образом, союзницей мятежников. Если же принять во внимание еще и помощь, получаемую восставшими извне, то станет понятно, насколько безнадежно и печально было положение испанцев в их богатейшей и плодороднейшей колонии.

Благодаря тому, что революция вызвала симпатию у сельских жителей Кубы, в повстанческую армию влились десятки тысяч добровольцев. Также усилению кубинской повстанческой армии способствовали кубинские богачи. Под страхом репрессий они «добровольно» отпускали на войну против испанцев своих работников. В целом на 1895 год силы сторон можно было назвать примерно равными. Но в дальнейшем Испания увеличила свой контингент на Кубе: к концу 1897 года на острове было 240 тысяч регулярных и 60 тысяч нерегулярных войск.

Хосе Гомес де ла Каррера.

Испанские войска на Кубе. 1897

Новые испанские войска были перевезены на Кубу на кораблях субсидированной правительством Трансатлантической компании (Compania Trаѕаtlantica) из Барселоны. Серьезное внимание следует обратить на то обстоятельство, что в сравнительно небольшой промежуток времени Испания осуществила через Трансатлантическую компанию то, что, например, Франция оказалась не в состоянии сделать в Мадагаскарской экспедиции для 15 тысяч человек, то есть перевести свои войска к месту военных операций, не прибегая к содействию иностранного наемного транспорта. Флот Трансатлантической компании состоял из двух десятков пароходов, и в начале марта маркиз де Томилиас, один из директоров компании, не просто предложил правительству все эти пароходы, но и порекомендовал вооружить восемь пароходов и отдать их под начальство морских офицеров.

Что же касается испанского флота, то тут можно утверждать, что, если бы он в самом начале был на высоте своего положения, восстание было бы подавлено за недостатком оружия и средств. Между тем блокада была настолько неэффективна, что случаи захвата нарушителей ее бывали весьма редки. Да, с самого начала восстания повстанцам мешало отсутствие подходящего оружия. Но они компенсировали это использованием методов партизанских боев, основанных на быстрых конных набегах и уходе в недоступную местность, элементом внезапности, использованием мачете против регулярных войск на марше. Также значительную часть оружия и боеприпасов они приобрели во время налетов на испанцев.

По всей видимости, испанская администрация не ожидала такого взрыва страстей угнетенного народа. В столице острова чиновная аристократия и сытое купечество весело готовились к карнавалу, но тут вдруг пришло известие о восстании в трех провинциях. Генерал-губернатор объявил эти три провинции находящимися в осадном положении. В то же самое время он выпустил воззвание, в котором обещалась полная амнистия всем тем восставшим и их вождям, которые явятся и добровольно сдадутся. Некоторые вожди, испугавшиеся ответственности за начавшееся кровопролитие, решились явиться в указанный срок, надеясь, что начинавшееся восстание несколько отрезвит Испанию. И, надо сказать, губернатор поступил по-рыцарски – он сдержал свое слово. Правда, по-своему, ибо одни из вождей были им заперты в казематах крепостей Эль-Морро и Кабана, другие высланы под присмотр в Испанию. Подобный поступок губернатора лишь подлил масла в огонь. Восставшие сплотились и в громадном числе объявились в провинции Сантьяго-де-Куба.

Первые бои испанских войск с восставшими обнаружили, что восстание приняло весьма серьезный оборот и что приходится вести серьезную войну.

4 апреля 1895 года из Кадиса на Кубу выехал генерал Арсенио Мартинес де Кампос – тот самый, кто покончил в 1878 году с Кубинской революцией. Теперь он стал на Кубе главнокомандующим испанскими войсками и губернатором с неограниченными полномочиями.

Федерико Мадрасо. Портрет Арсенио Мартинеса де Кампоса. 1889

Этот человек родился в 1831 году в Сеговии. В 1881 году