– Ну, что бы думал, а-а-а? Халку, я позвоню Халку, он все исправит. А потом расскажу ей все, отвезу домой и тогда оставлю. Да? А сейчас ей что? Воды? Еды? Что ей говорить?

Вместо ответа, Стивен смотрел в окно и думал о чем-то своем. Долго думал; глядя на сосредоточенное выражение лица и ушедший вдаль взгляд, Эльконто начал беспокоиться.

– Скажи уже чего-нибудь?

– Слушай, – неожиданно очнулся тот и пронзительно посмотрел на друга. Не посмотрел – пришпилил. – Не говори ей пока ничего. Не надо Халка….

– Что?! О чем ты говоришь?

– Да ты сам подумай! Это же Божья благодать! Сейчас она все забыла, и у нее есть шанс начать все сначала, увидеть мир по-другому, научиться жить заново. Если ты сейчас вернешь ей память, она снова станет психологической калекой. А так, дней десять-двадцать, и будет по-другому. Даже если она вспомнит Войну, у нее будет у другие воспоминания – хорошие. Ей будет легче адаптироваться.

– Да ты охренел что ли? А эти двадцать дней с ней кто возиться будет? Я?! А если не двадцать дней, а тридцать, сорок или шестьдесят? Я с ней всю жизнь промаяться должен, чтобы она «адаптировалась»?

Глаза свежезаваренного чая под широкими рыжеватыми бровями смотрели серьезно и просительно.

– Не зови Халка. Не сейчас. Это самое малое, что ты можешь для нее сделать.

– Да пошел ты, друг! – Эльконто выглядел злым и непреклонным, но по взгляду становилось ясно, что на его шее затягивается ошейник. – Восемь раз мне все это не надо. Пусть все вспомнит и выметается отсюда. Твой совет, может, и умный, но я звоню Халку.

Стивен поджал губы и отвернулся в сторону.

– Тебе надо – сам с ней возись.

Дэйн зло хлопнул дверью, придавил собственную штанину, выругался и тяжело затопал по лестнице.

* * *

Она плакала и цеплялась за дрожащий стакан так крепко, будто это была единственная оставшаяся в мире стабильная вещь – знакомая и понятная – все остальное плыло: мир, дно под ее ногами, сдвинутое ударом сознание; Эльконто не мог на это смотреть.

– Вы помните свое имя?

– Нет.

– А где живете?

– Нет.

– Как попали сюда, тоже не помните?

– Ничего… Ничего не помню… Что-то очень давнее. Не могу, доктор, голова. У меня так болит голова…

– Это нормально после удара. Потихоньку пройдет. Я оставлю вам настойку из корня дерева Эбо и таблетки – они помогут успокоиться. Принимайте по одной каждые четыре часа.

Лагерфельд сидел у постели, а Ани плакала – вытирала бегущие по щекам слезы и не сползала с кровати. Она боялась всего: их, нового места, «ничегонепомнящую» себя. Ее глаза из серо-зеленых сделались яркими, почти бирюзовыми. Дэйна не просто кольнула совесть – она ткнула его в позвоночник остроконечным ржавым шипом – черт бы подрал вчерашнюю несдержанность.

– А почему у меня забинтована рука? Как я ударилась головой? Что случилось, доктор? Пожалуйста, скажите… Что это за место? Больница?

– Вы попали в аварию, когда ехали на машине. – Стивен грозно покосился на Дэйна и поджал губы – молчи, мол. Запоминай все, что я скажу, а потом додумывай историю. Эльконто незаметно для Ани – хвала Создателю, та смотрела в сторону – не менее грозно выпучил в ответ и провел указательным пальцем вдоль своего горла – зарежу, мол. Доктор даже глазом не моргнул. – Но уже все в порядке, я подлечил ваше сотрясение, перебинтовал руку – теперь поболит совсем немного.

– Я… ехала на машине? Я не люблю машины… Кажется. Не помню…

Она скуксилась, и Эльконто ярко вспомнил это выражение – он видел его в другом мире – мире Бернарды – на лицах у детей, когда те готовились разреветься. Ани-Ра не разревелась – удержала себя, но, из-за дрожащего подбородка и стоящей в глазах очередной порции непролитых слез, сделалась жалкой, совершенно несчастной; он шумно и тяжело вздохнул.

– Вы ехали на такси. – Тактично поправился Стивен, но продолжать скользкую тему не стал. Замолчал.

– Это больница? Вы будете приходить часто?

– Это не больница – это дом моего друга, но я буду приходить часто, не беспокойтесь.

Странно, как люди реагируют на докторов – даже люди в беспамятстве – как будто что-то говорит им: «Доктор – это хорошо. Можно верить, не навредит». Стивен моментально стал для нее точкой опоры, единственным другом в новом, незнакомом мире. А вот Эльконто им пока не стал и под вопросительным взглядом Ани откровенно тушевался.

– А что я делаю в вашем доме? Мы знакомы? Давно? Мы… – Она замолчала, будто решая, возможно ли такое – могла ли она в твердом уме и трезвой памяти решиться на какие-либо отношения с таким вот бугаем – белобрысым и с косичкой. Потом, наверное, ответила утвердительно, потому что спросила, – мы… вы мне…

И снова не смогла завершить фразу.

– Я ваш недавний знакомый. – Продолжил за нее снайпер и сжал зубы. Отвернулся к окну. Заиграл желваками. На выручку другу моментально пришел дальновидный Лагерфельд.

– Он вам все расскажет, но не раньше, чем вы поспите. Я проверил ваше давление и пульс – все стабильно, но вам нужно отдохнуть. Вот эти капли помогут вам провалиться в длительный и спокойный сон. Примите десять.

Он сам же накапал нужное количество в ложку и тут же сунул ее в покорно приоткрывшийся рот.

– Вот так, молодец. А я приду сегодня вечером. Проверю ваше состояние.

– Спасибо…

– Стивен.

– Спасибо, Стивен.

Ани притянула к себе одеяло, закуталась в него, как в спасительный плащ и сползла на подушке. Устало прикрыла глаза.

– Вы только приходите…

– Обязательно.

Эльконто фыркнул от окна; Лагерфельд жестом указал ему на выход из комнаты.

* * *

– Ну, ты и засранец!

– Я не засранец. Я ей почти ничего не сказал.

– А такси? Куда я его теперь приплету?

– Куда захочешь. Не такая уж важная деталь.

– Угу. Особенно вкупе с нахождением в моем доме.

– Придется тебе поскрипеть мозгами, что поделать…

Они стояли у порога и смотрели друг на друга – насупленный, недовольный Эльконто и деловитый, в третий раз поглядывающий на часы Стивен.

– Все, я в штаб. Там, поди, все кувырком без меня.

– Как обычно.

Дэйн злился. Сколько она проспит? Час, два, три? Сколько у него времени на нахождение и сборку удобоваримой истории для Ани? Для высасывания из пальца – выталкивания из заднего прохода – что ей наврать? Крутиться ему теперь, как ужу на сковороде. И не виноват, вроде. И виноват. Дурь, да и только.

– Скажи Грину, что он пока за главного. Не знаю, на сколько.