у меня начался жар. Не уверен, нормально ли это. Казалось бы, всего-то распылить эту смесь сверху вниз в полночь, да и всё. Справится любой дурак. Но не я. У меня окончательно начали сдавать нервы, и я резко встал и стал расхаживать из стороны в сторону. Мысленно я молил время, чтобы оно тянулось как можно медленнее. Не успел я об этом подумать, как у Джеймса задребезжал будильник. Билли слегка передёрнуло от неожиданности.

– Никогда не привыкну к этим вашим теплофонам, – сказал он, а затем встал и подошёл ко мне. – Давай, Хью, ты сможешь. Развязывай мешочек и возьми щепотку смеси.

Джеймс с сестрой встали по другую сторону от меня. Как ни странно, руки у меня не тряслись, а это уже хорошо. Джеймс сверлил взглядом экран телефона в ожидании того, когда на электронных часах засветятся четыре нуля.

– Здесь? – спросил я, вытягивая руку вперёд.

– Да, здесь.

Я вновь сглотнул и крепко зажмурил глаза. Мне не хотелось видеть всего этого. Через мгновение Джеймс завопил:

– По нулям. У нас есть минута. Давай, Хью.

Я разжал глаза и посмотрел на свою вытянутую руку.

– Давай-давай, – подбодрила меня Джесс. – Как-будто соль сыпешь.

Пошевели указательным и средним пальцами я начал растирать порошочек. Маленькие крупинки запарили в воздухе, издавая слабое жёлтое свечение. Когда я растёр всё содержимое, которое у меня имелось, то заметил, как все удивлённо смотрят на светящийся круговорот всех этих пылинок.

– Это оно? – поинтересовался я у Билли.

– Оно.

– А теперь произнеси год, – напомнил Джеймс.

–1713.

Круговорот пылинок напоминал яркие галактики из космоса. Как только я произнёс последнее слово, он зашипел и заискрился. Откуда-то изнутри него исходил странный скрипящий звук.

– Так и должно быть? – настороженно спросила Джесс.

– Да. Это меняется количество ступеней.

Что же касается моих ощущений, то волнение уже давно сменилось восторженным неверением. Я просто не мог поверить в правдивость происходящего. Собственно, как и весь сегодняшний день. Я вообще не понимал что происходит. Но где-то в глубине души во мне ликовал мой внутренний голос: "Он тебя не обманул, Хью! Ведь ты же рад? Я знаю, что ты рад".

– А теперь полезай в брешь, Хью, – скомандовал мистер Смит.

– Я? Почему я первый?

– Потому что сначала должен пройти тот путешественник, чей век прыжка является родным.

Я просунул руку в эту брешь. И это было бы враньём, если бы я сказал, что это было не страшно. Первая картина, возникшая в моей голове, была оторванная рука. Но я почувствовал лишь приятный холодок. Словно там внутри был сильный ветер.

– Давай же, – поторопила меня Джесс.

– Да иду я, иду.

И я шагнул в брешь. Глаза ослепил яркий свет. Настолько яркий, что меня даже немного затошнило. Хотя, наверное, это был просто побочный эффект волнения. Тишина резала уши. Лишь изредка доносилось тихое ветреное "у-у-у". Больше всё это походило на вакуум, но вот откуда здесь появился ветер, для меня по-прежнему оставалось загадкой. Уже когда мои глаза привыкли к яркому свету, я смог оглядеться. Вверх шла огромная лестница, состоящая из немеренного количества очень широких ступеней. Носки моих тёмных туфель казались яркими пятнами на их фоне. Не успел я хорошенько всё рассмотреть, как сзади меня кто-то толкнул.

– Эй, ты чего на проходе стоишь? – Спросила Джесс, а затем сама застыла с открытым ртом, словно скульптура. – Вау, – всё, что она смогла протянуть.

– Вот и я стою и всё, что мне приходит на ум, это "Вау".

Следом за Джесс в брешь вошёл мистер Смит. На его лице читалось радостное смятение.

– Это тот самый коридор.

– Это хорошо, – сказала Джесс. – А теперь давайте пойдём уже, а то время поджимает, ведь у нас всего полчаса.

– Постой, а Джеймс?

– Он нас догонит, я уверена.

Именно на этих словах Джеймс и появился здесь.

– Ты хотела уйти без меня? Моё сердце разбито!

– Сейчас не самое время для любовных драм, – сказал я. – Пойдёмте уже.

– Всегда есть время для любовных драм, – проворчал Джеймс, а затем зашагал вверх, следом за остальными.

Следом за мной, с разницей в одну-две ступени шёл Билли, за ним Джесс, а самым последним плёлся Джеймс.

Каждый мой шаг создавал неприятный треск, словно я шёл босиком по хрусталю. Все двигались очень быстро, поскольку понимали, что время на исходе. Книга не соврала, действительно, каждая пройденная мною ступень бесследно исчезала из поля зрения. Если обернуться и посмотреть вниз, то покажется, что идущие за мной люди поднимаются вверх по пустоте. Похоже, фишка с этими ступенями такая же, как и со страницами.

Пройдя примерно триста ступеней, я почувствовал непривычную боль в ногах, словно на каждую из них прицепили по два мешка с железом. Ноги напомнили мне о том, что я вообще-то нахожусь в ужасной физической форме. С горем я осознал, что мои редкие утренние пробежки совершенно не помогли развить мою выносливость. Но сдаваться я был не намерен. Следовало пройти ещё, как минимум, столько же ступеней. А потом подождать, пока кто-нибудь первый не решит устроить привал. С каждым шагом мне было всё труднее и труднее поднимать свои ноги, но я по прежнему продолжал идти. В углу каждой ступени были выбиты крохотные числа, означающие номер ступени. Я прошагал ровно 568, если верить этим золотистым символам. Тяжело вздохнув, я обернулся и спросил:

– Сколько уже прошло времени?

Джеймс пошарил по карманам, в поисках телефона. Все остановились (это было таким облегчением для меня, постоять хоть пару секунд).

– Только не говори, что ты потащил свой теплофон в 1713, – твёрдо сказал мистер Смит.

Джеймс замер в весьма комичной позе. Одна его рука почти вытащила из кармана брюк телефон, а другая прикрывала гаджет, однако тщетно, поскольку, все уже и так поняли, что он взял его с собой.

– Не-е-ет, – натянуто улыбаясь, протянул он.

Билли прикрыл лицо своей большой широкой ладонью.

– Ты же понимаешь, что об этом никто не должен знать?

– Конечно-конечно, обещаю.

– Так что там по времени?

– Мы идём уже десять минут.

Осталось совсем чуть-чуть. Всего каких-то двадцать минут, а мы ещё даже не перевалили за тысячу. С такими успехами, мы застрянем здесь навсегда. Ну вот, опять во мне зарождается паника.

– Предлагаю продолжить путь, – сказала Джесс. – Мистер Смит, и как вы только прошли две тысячи ступеней?

– Две тысячи семнадцать, – с гордостью подметил Билли. – Честно говоря, я и сам не знаю. У меня был какой-то силовой запал.

– Да уж, запал, – буркнул я. – Есть ещё порох в пороховницах. Лично я уже еле-еле иду.

В ответ