– Когда-то в университете я проходил небольшой курс судебной медицины… Нет дыхания, нет сердцебиений, ро-зовый румянец во все лицо, слабый запах горького мин-даля изо рта – что бы это значило?

– Отравление цианидами? – неуверенно предположил Пол.

– Молодец. Знаешь.

– Крис, может, мы еще попробуем оживить ее? – быстро спросил Милтон. – Я начну массаж грудной клетки – я знаю, как это делать. А Пол даст знать медсестре, через три минуты сюда сбежится больничная бригада по реанимации.

– Поздно, – покачал головой Стивенс. – Видишь пустой стаканчик на подоконнике? Больная туда дотянуться не могла. Значит, стаканчик – после того, как его содержимое было выпито, – поставила на подоконник приятельница. А ушла она минут двадцать назад. Поздно… Ах, черт! Единственная реальная ниточка была в наших руках, и мы ее упустили. Нам следовало бы еще вчера установить тут круглосуточное дежурство…

Стивенс медленно прошелся по палате.

– Серьезные, видать, у нас противники. Брать на душу покойников не боятся. Значит, так… Первое – тело погибшей отправить на судебно-медицинскую зкспертизу. Второе – связаться с нашим техническим отделом, пусть постараются узнать через телефонную компанию, куда был звонок из этой палаты сегодня рано утром. Третье – вам, ребята, тщательно осмотреть одежду больной, обувь, сумочку, все закоулки в палате; вдруг да и наткнетесь на что-нибудь интересное. Теперь, Пол, будь добр, позови Нэнси.

Та впорхнула в палату, все еще сохраняя на лице кокетливую улыбку, которой она одарила Пола в коридоре.

– У нас плохая новость, Нэнси, – Стивенс чуть помолчал. – Больная умерла. Боюсь, приятельница отравила ее цианидами. Вы можете описать, как та выглядела?

Нэнси испуганно охнула, прижала ладони к щекам.

– Да я ее почти и не разглядела… Ну, роста моего или чуть ниже. Лет так тридцать… Пахнет духами – Шанель номер пять. На руках модные нитяные перчатки… Ну, глаза зеленые. Стрижка короткая, на лбу коричневая челка… Вот еще такая примета: над бровью – над правой?.. над левой?.. – да, над левой бровью маленькая, размером с яблочное семечко, родинка вишневого цвета. А больше, к сожалению, ничего и не помню.

– Вы уже много важного припомнили. Необходимо воссоздать словесный портрет этой женщины – специалисты у нас в управлении вам помогут. Я попрошу больничное начальство, чтобы вас со мной отпустили на пару часов… Через пятнадцать минут мне тоже надо быть в управлении. Я вас подвезу.

Стивенс повернулся к Милтону и Полу, кивнул в сторону стаканчика на подоконнике.

– Прихватите его, пусть химики попробуют определить, что в нем содержалось. Да и в дактилоскопическом отделе надо показать. Хотя сомневаюсь, чтобы на стенках обнаружились отпечатки пальцев посетительницы. Та, видать, работала, не снимая своих нитяных перчаток… Машину я забираю.

После его отъезда Милтон и Пол тщательно обыскали палату, проверили складку за складкой одежду женщины, вытряхнули и перебрали содержимое ее сумочки. Единственной заслуживающей внимания находкой оказался клочок бумажки – его Милтон нащупал внутри сумочки, под надорванной в этом месте матерчатой подкладкой. То ли бумажка завалилась туда случайно, то ли была спрятана. На бумажке – написанные карандашом десять цифр, похоже, номер телефона.

Пол предложил проверить – набрать этот номер. Но Милтон сказал, что торопиться не стоит. Он связался с техническим отделом, попросил установить через телефонную компанию, куда был сделан звонок из этой палаты сегодня рано утром. Заодно продиктовал и номер, найденный в сумочке; если такой телефон, действительно, существует, пусть выяснят имя и адрес владельца.

Милтон достал из широкого кармана своей куртки фотоаппарат и сделал под разными углами несколько снимков умершей. Минут через десять пришли санитары, увезли тело на вскрытие. А Милтон и Пол, прихватив сумочку и уложенный в пластиковый пакет стаканчик, отправились в управление.

По приходе Милтон прежде всего позвонил в технический отдел. Ответ на первый вопрос оказался неутешительным. Установить, куда был сделан утренний звонок из палаты, не удалось – телефонные звонки из палат сначала поступают на коммутатор больницы, а телефонная станция просто фиксирует все звонки с данного коммутатора – несколько сотен каждый час. Более обнадеживающим выглядел ответ на второй вопрос. Да, телефон с таким номером существует. Имя владельца – Герберт Донован, адрес – в Челси, одном из небогатых пригородов Бостона.

С этой информацией Милтон и Пол почтительно проскользнули в приемную начальника управления. Важная секретарша неторопливо скрылась за массивной дверью. Через минуту из-за двери появился взлохмаченный Стивенс – без пиджака, с приспущенным галстуком. Сразу ухватив суть дела, распорядился:

– Звонить не надо. Если этот Донован принадлежит к той же террористической группе, можете его вспугнуть. Поезжайте по адресу. Не торопитесь. Прежде всего, не раскрывая себя, понаблюдайте за домом. Если этот человек – просто знакомый, он должен быть допрошен. А если он причастен ко вчерашним событиям – арестован. Но без нужды не рискуйте; вы ведь убедились – мы имеем дело с людьми, которые ни перед чем не останавливаются. В случае чего свяжитесь со мной – пришлю для ареста еще ребят на подмогу. И не забудьте взять с собой фотографии убитой. Полагаю, Донован может знать ее.

Ваня Белкин работал через день. Он брал такси напрокат, на сутки, и старался использовать «до упора» – выезжал чуть свет, добирался домой заполночь. А вчера пришлось гонять такси по Бостону даже дольше обычного. По пятницам особенно многолюдно в ресторанах, ночных клубах, прочих увеселительных заведениях в центре города – пассажиров и после полуночи хватает, от заработка отказываться грех.

Сегодня утром Ваня отсыпался. В квартире было тихо. Рита неслышно возилась на кухне, загодя готовила обед – после двенадцати будет некогда, пойдут ученики, заиграет ее старенькое пианино в столовой. А Павлик еще совсем рано умчался. Сказал матери, что и в субботу, и в воскресенье работает – включен в группу, которая расследует вчерашний жуткий случай массового отравления в сабвее.

Белкины жили в многоквартирном доме, удобно расположенном возле остановки автобуса, что ходил до ближайшей станции бостонского сабвея. Квартира маленькая, сравнительно недорогая. О домике, как у Городецкого, давно мечтала Рита, но он пока был им не по карману.

Ваня встал в полодиннадцатого. Прежде всего приступил к зарядке. Он делал ее лишь через день, когда не надо было спозаранку спешить на работу, но зато делал основательно. Выше среднего роста, массивный, с еще твердыми буграми мышц, перекатывающимися под кожей, он методично перемежал упражнения на руки, плечевой пояс, брюшной пресс, спину, ноги. Отжимался от пола, махал тяжелыми гирями. Постепенно лицо и глубокие залысины, вторгавшиеся с двух сторон в его негустую шевелюру, покрылись росинками пота. Воздух с шумом вырывался из широкой грудной клетки. Выполняя наиболее трудные упражнения, он при каждом выдохе внятно пришептывал: «Врешь!» И потом через паузу: «Не возьмешь!»