— Ты в этом уверена?

— Безусловно.

— Десять миллионов — очень лакомый кусочек.

— Майкл, десять миллионов — это ничто. Все упирается в торговлю между Ирландией и Америкой, а это миллиарды!

— Догадываюсь, но не забывай: мы в Белфасте.

— Ребята Морана ведут поиски круглосуточно. Да и полиция не отстает.

— Хорошо. Значит, твои ребята считают, что боевики не при делах?

— Да, именно так. Главы ИРА и АОО — Ассоциации обороны Ольстера — заверили меня, что им ничего не известно об исчезновении Шивон, и до получения этой записки мы все думали, что она просто сбежала.

— Хорошо, но все равно нужно проверить. Как долго вы были в Белфасте?

— Мы сюда приехали в прошлый четверг. Десятого числа. Должны были тут находиться шесть дней, а сегодня ехать в Донегол. Мне нужно было уладить кучу дел, а потом мы собирались целую неделю бездельничать. Я хотела отметить успешное завершение сделки, прийти в себя, получить из Перу хорошие новости о…

— Обо мне, — подсказал я.

Она кивнула — даже глазом не моргнув!

— Так… И когда именно пропала Шивон?

— В субботу. Целое утро мы ссорились и…

— Ссорились? — удивился я.

— Да. Она хотела ехать в Донегол, не желала оставаться в Белфасте. Она устала от моей опеки, но я не могла разрешить ей вести себя здесь как ей заблагорассудится. Шивон кричала на меня. Сказала, что я обращаюсь с ней как с ребенком, что не люблю ее, что она чувствует себя в отеле как заключенная.

Я сочувственно кивнул:

— А что было потом?

— Пулей вылетела из номера. Я поймала ее у лифта. Спросила, куда она направляется.

— И что она ответила?

— Ответила, что направлялась в «Молт шоп» попить молочного коктейля.

— И ты ее отпустила?

— Это буквально в двух шагах отсюда. Она уже бывала там раза два-три. И я подумала, что это поможет ей успокоиться. В отеле ей было скучно, она устала. Кроме того, думаю, там она могла встречаться с мальчиком, который ей понравился.

— Что за мальчик?

— Мальчик как мальчик. Однажды мы встретили его здесь, за завтраком…

— Ты хорошо его разглядела?

Бриджит отрицательно покачала головой:

— Извини, Майкл, голова раскалывается. — Бриджит взяла телефон, набрала номер и произнесла: — Принесите аспирин, пожалуйста.

Через несколько секунд вошел белый громила с упаковкой аспирина. Проглотив капсулы, Бриджит посмотрела на меня.

— На чем мы остановились? — спросила она.

— Девочка пошла в «Молт шоп». На встречу с тем мальчиком?

— Не уверена.

— Сообщила в полицию о мальчике?

— Конечно.

— Так. В котором часу она пошла в этот «Молт шоп»?

— Точно не знаю. Утром, около одиннадцати.

— Что произошло дальше?

— Она не вернулась, — едва сдерживая слезы, ответила Бриджит.

— Как получилось, что ты отпустила ее одну?

— Майкл, она умоляла меня не посылать с ней Райана. Заявила, что из-за него чувствует себя неловко. Пообещала вести себя хорошо, и я сказала Морану, чтобы тот отозвал охранника. Если бы он следил за ней, может, ничего бы и не…

— Забудь об этом. Он бы ничем не помог. — Я попытался придать своему голосу убедительности.

Бриджит вздохнула. Интересно было наблюдать, как мгновенно она переходит из одного образа в другой: мать — бизнесвумен — глава банды. Чувствовала ли она, как меняется ее голос и даже наклон головы всякий раз, когда речь заходит о Шивон?

Я дал ей время прочувствовать ее вину и потерю, а затем продолжил:

— Вернемся к субботе. Как развивались события?

— Я прождала несколько часов, потом послала ребят найти и привести ее, но в баре Шивон не было, и никто ее там не видел.

— Дальше.

— Я вызвала полицию. Прибыли они в ту же минуту. Сказали, что Шивон, возможно, просто сбежала и до ночи вернется домой. Но она не вернулась, поэтому утром они послали группу на ее поиски.

— А она раньше сбегала?

Бриджит прикрыла глаза, вспоминая:

— Один раз она в Нью-Йорке прогуляла школу и вернулась домой только после десяти.

— Почему она исчезала в тот раз?

— Ох, да это была самая настоящая глупость! Ее класс должен был поехать на Галапагосские острова.

— На Галапагосы? — удивленно переспросил я.

— Это частная школа.

— Извини, продолжай.

— Ну… у нас был уговор: если у нее будут хорошие отметки — она поедет, но она ненавидит математику, поэтому по математике отметка вышла так себе, и я ей сказала, что она остается дома.

— А ты строгая, — сказал я с одобрительной улыбкой. Я хорошо помнил, как мне попадало в детстве в похожих ситуациях. — И как Шивон отреагировала на запрет?

— Она позвонила мне из школы по мобильнику и сказала, что сегодня последний день записывают желающих поехать. Я повторила: она не едет. Крикнув «Я тебя ненавижу!», она отключила телефон и не пришла из школы домой. Оставила на автоответчике сообщение, что уходит из дома и садится в автобус на вокзале Пенн. Я разозлилась, послала всех, кто на меня работает, — десятки людей — на автовокзал, вызвала полицию, позвонила в компанию «Грейхаунд», но Шивон даже не появлялась на вокзале. Целый день она провела в парке Вашингтон-сквер, играя в шахматы с тамошними ненормальными. Потом пошла в какое-то кафе, оттуда позвонила своей подруге Сью и сообщила, что сбежала из дома. Сью сказала, что я схожу с ума от горя и лучше бы ей вернуться домой.

— И Шивон вернулась?

— Да, около десяти часов.

— А в этот раз она звонила Сью? Или кому-нибудь еще?

— Нет, в тот день она никому не звонила. В полиции мне сказали, что, согласно данным «Веризона», это очень странно.

— А обычно сколько раз она звонит?

— Примерно раз десять в день.

— Хм…

— Тебя что-то настораживает?

— Не знаю пока, — осторожно ответил я, хотя отсутствие телефонных звонков меня пугало. Получалось, что исчезновение Шивон — тщательно продуманная операция. Конечно, тот мальчишка мог посоветовать ей никому не звонить. Возможно, он хотел куда-нибудь заманить Шивон и изнасиловать, а потом узнал, кто она такая, и запаниковал. Убил ее и накатал ту записку в надежде сбить полицию со следа. Но более вероятно, что он был подсадной уткой похитителей.

Я взял с письменного стола блокнот и ручку: