Сегодня я ехал не в лоханке командира, а в нашем штабном грузовике. В 15.00 мы прибыли в хвосте колонны в Покровское. Здесь есть электричество и водопровод. Нас разместили в здании школы. Здесь нам предстоит пробыть четыре или пять дней, пока все наши машины не приведут в порядок.

Когда полевая кухня раздает еду в наши котелки, к нам всегда пристраивается очередь из женщин и детей, чтобы наполнили и их посуду. Наш второй повар, детина великанского роста и с необъятным животом, но с сердцем маленького ребенка, всегда наполняет посуду этих людей до краев.

«Пока мы можем это обеспечить, вы можете есть досыта», – любит он повторять и всегда наливает полный черпак.

Позавчера я распрощался со штабом. В небольшом кругу. Это длилось до 4.00. Сегодня я распрощался с ним официально и окончательно. В 1940 г. я перешел в штаб с радостью и охотно и так же охотно, как тогда пришел, теперь ухожу отсюда. Это дело не по мне. Я официально поблагодарил обер-фельдфебеля Мараковица: это благодаря ему я умею то, что умею сегодня. Затем я попрощался с командиром, а днем вернулся обратно в роту.

Здесь осталось лишь несколько человек из моих старых друзей. Девяносто процентов состава – новички. Я занял должность командира отделения управления роты, то есть буду постоянно состоять при командире. Больше я не хожу в комнату для посыльных; с меня хватит.

У нас грандиозные планы на то время, когда наша дивизия вернется домой насовсем. Мы хотели бы воздвигнуть прекрасный большой памятник в честь наших погибших товарищей где-нибудь в пригороде Вены. Постоянное благодарное напоминание об этих героях, память для всех тех, кто был им дорог. А для родных дома следует собрать в урны землю с полей всех великих сражений, в особые книги памяти записать имена всех павших отдельно по театрам войны. Деньги на сооружение следует собрать из средств каждого подразделения нашей дивизии, а также из наших личных средств. Разве не прекрасную идею выдвинул командир нашей дивизии?[80]

В 16.30 мы, как и было запланировано, отправились дальше, но сумели отъехать совсем недалеко – едва лишь на 20 км. С короткими остановками. Потом начался проливной дождь. Мы постояли, потом проехали несколько километров, потом снова стояли и снова ехали – и так всю ночь. Спали мы прямо сидя в машинах.

Во всем этом было одно-единственное удобство: мы все еще могли слушать «Вахтпостен» из Белграда.[81]

Эта песня по-настоящему завоевала сердце каждого солдата. Несмотря на проливной дождь, мы все столпились вокруг легковой машины с радиостанцией и вслушивались в музыку, которая легко ласкала наш слух. А какие чудесные слова! Лично я слушал эту песню ежедневно в течение двух недель. И я не был бы самим собой, если бы не слушал ее.

После еще нескольких остановок и небольших отрезков пути мы наконец прибыли в Петрово, где заночевали. Уже 12.15 ночи, и на то, чтобы преодолеть 60 км, нам потребовалось 20 часов! В это почти невозможно поверить!

Нам назначили квартиры в одном из зданий, но мы все еще не въезжаем туда, так как не уверены, что нам не придется вечером отправиться дальше. Получив приказ выступать рано утром, мы остановились на ночь в очередной вонючей дыре. Как и во всех крестьянских домах, здесь нет ни одного окна, которое можно было бы открыть. Мы выбили стекла в двух небольших окнах. Наверное, кто-то назвал бы это варварством, но попробовал бы он сам выдержать такое!

Электричество отсутствует, нет туалета, нет водопровода и т. д., но есть громкоговоритель. На целый поселок всего одно радио, откуда каждый может услышать слова о том, как процветает его рай. Однако я подозреваю, что главная причина состоит в том, что люди не должны слушать иностранные радиопередачи.

Если бы у меня был выбор, то затащить в Россию меня можно было бы лишь с помощью диких лошадей: настолько отталкивающими я нахожу здешние места.

Во второй половине дня к нам в гости приезжал кто-то из хороших друзей обер-лейтенанта Эйхерта из 16-й танковой дивизии, который разъяснил нам общую картину: соединения [2-й] танковой группы Гудериана, наступающие с севера, и [1-й] танковой группы Клейста, наступающие с юга, встретились в районе городка Лубны,[82]примерно в 30 км к северу отсюда. Таким образом, противник оказался заперт в ловушке далеко за линией его фронта, что проходила у Киева. Пятьдесят русских дивизий ждет капитуляция или уничтожение! А с ними и их главнокомандующего маршала Буденного![83]

Ложный маневр был выполнен блестяще. Русские ожидали, что танковые группы станут переправляться через Днепр в районе Запорожья или Днепропетровска. Однако главные силы форсировали реку у Кременчуга; некоторые соединения устремились на восток, однако большая часть совершила рывок на север. Таким образом, мы встретились с Гудерианом. И разумеется, теперь мы не станем ожидать подхода русских, а просто замкнем кольцо. Это еще один грандиозный подвиг в исполнении Гудериана, который способен на него даже в том случае, если ему придется иметь дело с плавающими танками, воздушными торпедами и огнеметными танками.

Мои подчиненные в ротном клубе заняты стряпней. Мы едим сливовый компот и яблочные оладьи. Их вкус чудесен. У меня сейчас сплошной отдых. На самом деле. Я расслаблен и совсем не нервничаю. Мне очень приятно снова оказаться в роте.

Ночью было ужасно холодно; под открытым небом теперь ночевать невозможно. То и дело идет дождь, отчего все становится еще хуже.

Утром я сопровождаю командира в город (Пирятин); и, несмотря на то что въезд туда запрещен и контролируется постами военной полиции, нам удалось попасть туда. Я не могу описать, как смотрятся вражеские автомобили в городе и как их много – не меньше 2000 штук. Они стоят неровной дугой по четыре штуки в ряд, выбитые нашими бомбардировщиками «Штука». Сотни скелетов машин, сожженных до состояния железных остовов.