Советская пресса в 1938 г. вполне обоснованно поднимала вопрос о «происках германского фашизма в Прибалтике», которая занимает видное место «в планах подготовки „большой войны“ германским фашизмом и захвата территорий на Востоке». Утверждалось, что «среди трудящихся масс Прибалтийских стран, в памяти которых еще не изгладились воспоминания об оккупационном режиме германской военщины и баронов, растет тревога в связи с угрозой германского фашизма», при этом они «понимают, что германский фашизм ставит себе задачей не только захват территории Прибалтийских стран и восстановление господства баронов, но и прямое физическое уничтожение народов, населяющих эти страны»[460]. Реализоваться германским планам до начала Великой Отечественной войны было не суждено — в 1939 г. Советский Союз и Германия пришли к соглашению о том, чтобы «совместно… гарантировать безопасность Прибалтийских государств»[461], а затем Германия полностью «уступила» Прибалтику СССР. После вхождения Литвы, Латвии и Эстонии в «сферу интересов» Советского Союза немецкое население Прибалтики было репатриировано в Германию[462].

Острым и актуальным по сей день является вопрос о международно-правовой оценке присоединения Прибалтики к СССР. По нашему мнению, хотя не было советской агрессии, но не было и искренней добровольности со стороны Прибалтийских стран. Правительства и народы Литвы, Латвии и Эстонии не сопротивлялись вступлению советских войск, в том числе потому, что после заключения Советско-германского пакта о ненападении и начала германо-польской войны они были изолированы от помощи извне.

Четвертым полем реализации советских внешнеполитических устремлений в «лимитрофной зоне» стала Бессарабия. Советский Союз никогда не признавал законность румынской оккупации Бессарабии. В составе Украинской ССР была создана Молдавская АССР, которая служила плацдармом для развития советской молдавской нации и соответствующей советской агитации в Бессарабии. При этом молдаване составляли только около 30 % населения этой автономии.

Советская пропаганда утверждала, что молдаване — это нация не только отдельная от румын (такая точка зрения имеет под собой основание), но и более близкая к русским и украинцам, а молдавский язык не принадлежит к языкам романской группы (эти утверждения абсурдны). В марте 1938 г. Отдел науки ЦК КП(б)У подал докладную записку в ЦК ВКП(б) о том, что в Молдавской АССР «румынские шпионы… проводили румынизацию молдавского языка, извратили его настолько, что коренные молдаване не понимают очень много слов румынизированного „молдавского“ языка. Враги народа, утверждая, что молдавский язык принадлежит к семейству так называемых романских языков, фактически проводили линию на отрыв молдавского языка от русского и украинского»[463].

После подписания Советско-германского пакта о ненападении СССР получил возможность реализовать свои планы по возвращению Бессарабии. Способствовало этому и военное поражение Франции, которая была союзницей Румынии. 26 июня 1940 г. В. М. Молотов вручил румынскому послу в Москве заявление советского правительства, в котором говорилось: «В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью

России, насильственно отторгла от Советского Союза (Россия) часть его территории — Бессарабию — и тем нарушила вековое единство Бессарабии, населенной главным образом украинцами, с Украинской Советской Республикой». Таким образом, в притязаниях на Бессарабию был преувеличенно задействован «украинский фактор», хотя украинское население Бессарабии составляло около 20 % (русское — 8 %), молдаване же составляли около 50 % ее населения[464].

Кроме Бессарабии, в советской ноте шла речь о Северной Буковине: «Правительство СССР считает, что вопрос о возвращении Бессарабии органически связан с вопросом о передаче Советскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной как общностью исторической судьбы, так и общностью языка и национального состава». Северная Буковина, населенная в основном русинами, до 1918 г. входила в состав Австро-Венгрии и затем, вопреки решению Буковинского народного собрания, была аннексирована Румынией. Румынские власти проводили в отношении украинского населения Северной Буковины и Бессарабии политику национального угнетения. Было закрыто большинство украинских библиотек, ограничен выпуск газет и книг, сокращено народное образование на украинском языке, ряд населенных пунктов был переименован по-румынски, украинцев заставляли брать румынские фамилии. При помощи фальсификации результатов переписей искусственно завышалась доля румын в населении Северной Буковины[465].

Правительство Румынии было вынуждено согласиться с требованиями СССР и передать ему Бессарабию и северную часть Буковины. К 3 июля 1940 г. советские войска заняли эти территории. 2 августа 1940 г. Молдавская АССР[466] была преобразована в союзную республику с передачей ей большей части территории Бессарабии. Северная Буковина и южная часть Бессарабии были переданы Украинской ССР (на их территориях были созданы Черновицкая и Измаильская области). Советская пропаганда провозгласила «освобождение Бессарабии от румыно-боярского ига» и «воссоединение молдавского народа» в качестве «новой победы сталинской внешней и национальной политики»[467].

Оценивая присоединение Бессарабии к СССР, следует согласиться с мнением М. И. Мельтюхова о том, что применение термина «советская агрессия» к оккупированной Румынией территории Бессарабии невозможно. Это был возврат территории, двадцатидвухлетнюю оккупацию которой СССР никогда не признавал, тем более что в 1918 г. Румыния сама обязалась вывести войска из Бессарабии, но так этого и не сделала. В результате возвращения Бессарабии была восстановлена историческая граница СССР (России) и Румынии по рекам Прут и Дунай. Что касается Северной Буковины, то это было присоединение новой территории и установление новой границы[468].

Тем не менее перегибы в советизации Бессарабии и Северной Буковины, осуществленной в предвоенное время, оказали отрицательное воздействие на местное население[469]. В июне 1941 г. из Молдавской ССР, Черновицкой и Измаильской областей УССР было депортировано 30 тыс. человек из числа неугодного для советской власти «элемента»[470]. «Германский фактор» в решении бессарабского и буковинского вопроса проявил себя в основном в «добровольно-принудительной» репатриации 124 тыс. немцев из вновь присоединенных к СССР территорий в Германию[471].