По доброй воле этим не занимаются даже самые искусные Заклинатели: чревато нехорошими последствиями. Отпускать душу в свободное плавание всегда опасно, ведь ей может полюбиться бестелесное существование. Полюбиться настолько, что возвращение покажется скучным и совершенно бессмысленным... Правда, сначала необходимо научить её расставаться с телом, а это ой как непросто: приходится пройти через долгие годы страха и множество осторожных и болезненных попыток, пока привыкнешь к естественной, но непонятной истине. Тело и душа — разные вещи. Так было и так будет. Это знание правильно и приносит огромную пользу, но в то же время способно безжалостно и безвозвратно разрушать. Мне проще: моя душа и так не крепко пришита к телу, потому не особенно за него держится и при каждом подвернувшемся случае готова отправиться на небольшую прогулку — поболтать с душами других людей, точнее, сравниться с ними.

Задача, которую поставил передо мной heve Майс, до безобразия проста и чудовищно сложна. Проще было бы нанять прорицателя и вопросить его о шансах того или иного игрока: предсказание в подобных ситуациях очень часто оказывается необходимым и достаточным предметом. Беда в другом: ясновидец оценивает шансы вообще, а не отдельно взятые игровые. Оценивает, общаясь со струями Потока, несущими в себе отражения качеств. Разумеется, более умный и умелый человек будет назван самым предпочтительным претендентом на победу, но вовсе не обязательно выиграет, потому что не всегда осознанные качества влияют на результат. Зачастую важнее бывает нечто внутреннее, не поддающееся словесному и любому другому описанию, но иногда ощущаемое нами на редкость ясно.

Слышать и понимать песню Хаоса способны только одарённые, но ловить отголоски эха способны и все прочие люди. Только они никогда не поймут, что и почему происходит. Зато каждое удачное действие (или последовательность действий), невольно откладывается в памяти, и человек начинает его повторять, постепенно оттачивая свои умения. Правда, далеко не всегда пестуется именно необходимое: слишком часты сходы с тропы и блуждания по болотам, но кое-кому везёт, и они почти никогда не ошибаются. Вот и мне предстояло выяснить, способны ли трое игроков передо мной чувствовать колебания струй Потока и использовать их для своей выгоды. Душа рвалась на просторы мира, но получила свободу не раньше, чем согласилась поклясться в непременном возвращении, а тело... Тело осталось созерцать красоту глашатая и прихлёбывать эль.

* * *

Медленное кружение. Танец осторожных шажков с тёплыми тенями дыхания. Ветер взметнувшихся рук. Гром костей, ударившихся о стенки стаканчика... У каждого из игроков своя пятёрка кубиков, примечательно разных.

Кубики весельчака и задиры выточены из цельных алмазов, прозрачных, как вода, а разноцветные рисунки нанесены на грани порошками: судя по виду, присутствует и рубин, и сапфир, и изумруд, есть перламутр, золото и чёрный, как ночь, турмалин. Целое состояние, потраченное для развлечения. А может быть, для важного дела? Хотелось бы знать прежде, чем строить предположения.

Игральные кости блондинки — простые, деревянные, выкрашенные красками и отполированные сотнями прикосновений. Уютные, притягивающие руку.

Кубики тщедушного Слата издают странный звук, когда стукаются о стаканчик: не живой и не мёртвый... А ведь они, и в самом деле, костяные. Руны на гранях протравлены и выкрашены, но краска почти стёрлась: чтобы разобрать результат, глашатаю приходится вглядываться в очертания рисунка. Красавица так томно склоняется над столом, что Вехан, и без того пускающий слюни, становится похожим на пса, вывесившего язык из пасти. Миллин не упускает ни одного подобного момента, каждый раз придумывая новые нелестные названия для охватившей весельчака страсти, но тот не обижается, а время от времени настойчиво просит Слата поменяться костями. Наверняка, чтобы оказываться поближе к красавице.

Но всё это лишь отражения истинного действа, волнами вздымающего Поток. Лишь сменяющие друг друга картинки. И хоть говорят, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и глаза имеют дурную привычку обманывать. А потому не буду доверяться ни зрению, ни слуху тела — тяжёлой и слишком плотной, чтобы чувствовать дуновения Хаоса материи. Пусть слушает душа.

О чём вы споёте мне, крохотные вершители судеб, верные слуги случая?

Голос дерева звонок и сух, в его песне — сплетения волокон, нараставших с момента рождения до момента насильственной смерти под топором лесоруба. Но даже срубленное, повергнутое наземь, дерево не обрело покоя, снова и снова принимая в свою плоть зубы стальных лезвий... Это песня покорности судьбе, песня того, кто принимает свою долю со смирением и кротостью искреннего прощения.

Голос кости глуше и легче. Как и дерево, она насильно лишилась питающих соков, но умерла гораздо раньше — в тот миг, когда остановилось сердце существа, остов которого она составляла. Она сохла и желтела, теряя память о недолгом времени настоящей жизни, пока не погрузилась в беспробудный сон, отпустив скорбные жалобы восвояси... Это песня недоумения и обиды, выцветающих с каждым новым мгновением, с каждым шагом мира вперёд, песня того, кто пал в неравной борьбе со смертью.

Голос камня ровен и спокоен. Он никогда не был живыми и никогда не станет мёртвым, а значит, нет причин горевать и нет причин надеяться: дыхание мира обходит его стороной, лишь ласково шлифуя гладкие грани. Застывший в подобии идеального порядка, незыблемый и уверенный, камень не испытывает чувств и не таит обид. Это песня отрешённости и высокомерия, песня того, кто не принимает изменений мира, потому что не способен быть их настоящей частью...

Образы сменяют друг друга, сталкиваясь, склеиваясь, наслаиваясь и окутывая сознание кисеёй покрывал. Я сниму их, разложу по разным кучкам, попробую на прочность нити каждого впечатления и смогу рассказать, о чём ночью пели кости. Но каждая из песен была дуэтом — песней для двоих: для игрока и для его инструмента. А это означает, что из общего хора мне нужно выделить и голоса тех, кто отправлял кости в полёт. Выделить и исследовать, чтобы понять, насколько успешна спевка.

Весельчак Вехан — самый худший «певец» из троих: он совсем не слышит голос камней в собственных пальцах, не чувствует их растерянности всякий раз, когда они бьются о стенки стаканчика. Можно предсказать результат каждого броска и быть уверенным: предсказания сбудутся полностью.

Тщедушный Слат, такой ровный и спокойный в разговоре, играет излишне резко и повелительно, заставляя кости постанывать, поскольку прерывает их бег в самый неподходящий момент. Шансы на победу у него и Вехана примерно равны, и преимущество получит тот, кто хоть дважды сможет точно повторить свои действия.

А вот белокурая Миллин — особый случай. Нельзя сказать, что она хорошо слышит голос деревянных кубиков, но умеет остановиться в самый нужный момент, за которым неизбежно последует проигрыш. Стало быть, женщина чувствует грань допустимого... Опасная противница: управлять удачей неспособна, но зато ей вполне по силам избегать разгромных поражений. Пожалуй, изо всех троих только у неё есть реальный шанс победить. Или хотя бы остаться при своём. Правда, в повадках Слата наблюдается тень умения извлекать выгоду из любой ситуации, но он не потерпит возражений своим намерениям, следовательно, не обладает необходимой для тонкой игры гибкостью. В этом смысле Вехан действует куда успешнее, позволяя костям падать так, как они сами того пожелают. Хм... Кажется, именно он и выигрывает партию.