Отец Софии рассказывал ей интимные вещи, которые девочка не могла понять, так как была слишком маленькой. Но он ожидал, что дочка станет для него эмоциональной нянькой. Эта инверсия ролей, которая запутала Софию, часто наблюдается у подобных токсичных родителей. Они хотят, чтобы дети снимали их напряжение и при этом прощали. Сначала они их бьют, а потом обвиняют в своем поведении других.

Вместо того чтобы решать свои проблемы с женой, отец Софии переносил на дочерей свою злость и сексуальную фрустрацию, а затем оправдывал собственное насилие, обвиняя жену. Зачастую жестокое обращение с детьми – это реакция на стресс на работе, следствие конфликтов с членами семьи или друзьями или же реакция на общее недовольство жизнью. Дети – легкие мишени для побоев, потому что не могут защитить себя и потому что их можно заставить молчать. К несчастью, как для агрессора, так и для жертвы перевод стрелок на другого дает лишь временное облегчение. Источник гнева внутри палача не исчезает, он все тот же самый, что и раньше, извержение вулкана может начаться в любой момент. Но самое печальное, что и мишень для гнева остается той же самой, вынужденной впитывать этот гнев и нести его потом в свою собственную взрослую жизнь.

«Я делаю это для твоей же пользы»

Другой тип токсичных родителей пытается оправдать избиение детей не перекладыванием вины на других людей, а тем, что побои пойдут ребенку на пользу. Многие отцы и матери продолжают верить, что телесные наказания – это единственный способ заставить ребенка усвоить правила морали или правильного поведения. И многие из этих «уроков» преподаются от имени религии. Ни одна другая книга не используется так часто, как Библия, для оправдания телесного наказания.

Однажды я пришла в ужас от письма читательницы, напечатанного в колонке Энн Лэндерс[7]:

Эти родители часто верят во врожденную испорченность детской натуры. Они думают, что хорошая порка убережет ребенка от плохих наклонностей. Такие люди часто повторяют: «Меня воспитывали прутом, и ничего ужасного со мной не случилось. Надо внушать детям страх Божий, надо показывать им, кто тут главный, они должны знать, что их ожидает, если они нарушат правила и перейдут черту».

Другие токсичные родители якобы создают ребенку трудности, чтобы закалить его характер, сделать сильнее и храбрее. Это то, во что заставили верить Артура:

Но эффект отцовских наказаний оказался обратным – вместо того чтобы укрепить самооценку Артура и сделать его менее ранимым, побои сделали его недоверчивым и трусливым, и он оказался плохо подготовленным к жизни в обществе. Верить, что жестокие физические наказания могут принести ребенку какую-то пользу, – это абсурд.

Последние исследования показали, что физические наказания малоэффективны для достижения дисциплины. Давно доказано, что физические наказания обладают лишь временным сдерживающим эффектом, они вызывают у детей сильные отрицательные эмоции – гнев, чувство мести и ненависть к самим себе. Совершенно очевидно, что ментальный, эмоциональный и часто телесный вред, причиняемый физическими наказаниями, во много раз превосходят предполагаемую пользу.

ПАССИВНЫЙ АГРЕССОР

До сих пор мы говорили лишь о том из родителей, который непосредственно причиняет ребенку физический вред, но в этой семейной драме есть еще актер, который должен нести свою часть ответственности. Я имею в виду того, кто позволяет другому избивать ребенка, из-за собственных страхов, своей зависимости или стремления поддерживать семейный статус-кво. В этом случае мы говорим о пассивном участнике насилия.

Когда я спросила Артура, что делала мать, когда отец избивал его, он ответил:

Мать Артура не била сына, но то, что она не защитила его от жестокого обращения мужа, превращает ее в соучастницу насилия. Вместо того чтобы хоть как-то защищать сына, она сама превратилась в маленькую испуганную девочку, бессильную и беззащитную. По сути, она бросила сына в опасности.

Кроме того, что Артур чувствовал себя одиноким и беззащитным, он оказался перегружен и непосильной для его возраста ответственностью:

В случае с Артуром налицо классическая подмена семейных ролей, мальчику пришлось встать на защиту матери, как будто не он был ребенком, а она.

Позволяя себе быть беспомощным, пассивный агрессор облегчает себе задачу отрицания собственного соучастия в насилии. Ребенок, в свою очередь, приняв на себя роль взрослого защитника беспомощного родителя или оправдывая причины родительского бездействия, получает возможность отрицать, что его предали оба родителя. Например, как в случае с Софией: