Но Нанья той же добротой не отличалась:

– А почему абсолютно-то? Нет, это, конечно, дикость, но я и про извращенцев похлеще слыхала! А наш так вообще на всю голову отшибленный… что это за кровопийца, который в замке не сидит, а гулеванить на полстолетия отправился?

– Извращенец? – Лю с сомнением оглянулся и прислушался. – Нет, все-таки вряд ли. Похоже, он просто нашел предлог, чтобы от нас уйти. И это плохо. Его видели со мной, и если Кирами кого-нибудь убьет, то это бросит тень на мою репутацию…

– Ушел, оставив нам все свое золото и коня? – Нанья покачала головой. – Хотя у него в замке этого золота… Ну, тогда и хорошо, что ушел!

И только Отрава не могла согласиться ни с Лю, ни с Наньей. Ей было как-то совсем не очевидно, хорошо ли, что Кристофер ушел. Спать улеглись до восхода ночной звезды, и никто намеренно не стал озвучивать, что теперь опасности стало больше: в случае нападения у них теперь ровно на одного кровопийцу меньше.

А неприятности ведь всегда сидят в засаде и только ждут подходящего момента – когда к ним меньше всего готов! Поутру путники собрали вещи и вышли на дорогу, но даже на лошадей усесться не успели. Навстречу к ним направлялся небольшой отряд возвращенцев.

– Здравия, путники, – хмуро поприветствовал один. – Вытрясайте свои рюкзаки и идите в том же здравии дальше.

– Вы разбойники, что ли? – Лю едва не смеялся – эти оборвыши впятером совсем страха не вызывали. – Тогда лучше сами идите в том же здравии.

– Я разделяю твой скепсис, перевертыш, – отозвался тот унылым голосом. – Но это часто срабатывает. Хоть коня отдайте – зачем вам лишний? Не будьте жадными.

– А-а! – даже Нанья не думала пугаться. – Вы разбойники-попрошайки?

– А вот это обидно! – главный оборвыш насупился еще сильнее. – Мы и подраться не дураки! Перевертыш, правда, нас все равно прикончит, но может, мы хоть одной из вас успеем камнем в лоб зарядить. А так, могли бы и просто договориться. Ну зачем вам лишний конь?

Лю бегло глянул на Отраву, словно сопоставляя, стоит ли удар ей в лоб камнем коня, но тут же перевел взгляд ей за спину. Она тоже оглянулась, но Кристофер из зарослей показался только спустя какое-то время.

– Я тут подумал и додумался, что кудесница ошиблась, – он вообще на грабителей внимания не обратил. – Совершенно в этом уверен – я себя отлично понимаю. Поэтому и нет ничего страшного, если я продолжу путешествие с вами. При условии, что перевертыш не будет строить из себя пуп земли. У кровопийц, между прочим, монополия на высокомерие.

Он подошел к Лю, сложил руки на груди в ожидании, когда тот соизволит ему передать уздцы коня.

– Вот и отлично! – неожиданно обрадовалась Нанья, вопреки своим вчерашним словам. – Очень рада, что ты оказался не извращенцем!

– А уж я-то как рада! – облегченно рассмеялась Отрава.

Пришлые совсем вылетели у них из головы, но те сами напомнили о себе:

– Э-э… ребят… Вы чего? Зачем сразу так-то? И мы… это… – главарь посмотрел на своих молчаливых друзей, – мужики, вытрясайте чего у вас там в карманах есть. И пойдем отсюда в том же здравии дальше.

Лю от них только отмахнулся. Один было сорвался бежать, но его ухватили за рукава и остановили громким шепотом:

– От кровопийц убегать нельзя! Не провоцируй в нем инстинкт охотника, Кирпич, а то он сначала тебя догонит, а потом и нас в азарте выпотрошит!

Кристофер или не слышал, или не счел их достойными своего внимания. Поэтому пришлось снова отвечать Лю:

– Мужики, идите уже. И смените род занятий!

Но главный оборвыш вытянул шею и проблеял на высокой ноте:

– Господин, можно, мы пойдем? Не сочти за наглость наш мирный диалог с твоими приятелями. Господин!

Крис, не собираясь на него реагировать, подтянул упряжь, запрыгнул на коня и направил медленно вперед. Остальные последовали его примеру. И только неудачливые разбойники остались на дороге глотать пыль и остатки достоинства.

По мере приближения к морю воздух наполнялся влагой, даже трава тут пахла сильнее. И зверье в лесах попадалось все откормленнее. Если сравнить с родными местами Отравы, которые находились не так уж далеко, то разница потрясала. Она подобрала определение «природное буйство». Вроде бы все то же самое: те же дикие зайцы, кудрявые козлы, травы и деревья, но будто ярче, живее. Прошлую жизнь она провела в похожем климате, но помнила о ней, как о прочитанных фактах, теперь же испытывала настоящие эмоции новизны.

Несколько часов они передвигались по побережью, и путешествие это не понравилось лишь лошадям, копыта которых немного вязли в песке. Наверное, только Лю, видевший море не раз, не охал от восхищения. Кристофер, естественно, тоже вслух не охал, но он мог делать это про себя. Отрава же с Наньей не сдерживались:

– Тут такой шум! Громкий и незаметный одновременно! Я это только теперь поняла, когда услышала, как ты орешь, ядовитая моя!

– Смотри, смотри, Нанья! Там птицы – они прямо в воду головой ныряют!

– Так они рыбу ловят! Ай! Гляди, одна поймала! В клюве!

– А что же, рыбы такие глупые, что специально к поверхности подплывают? – не верила своим глазам Отрава.

– Вообще-то, рыбы на самом деле глупые, – спокойный голос Кристофера показал, насколько тут шумнее привычного – его слова на таком расстоянии разобрать было почти невозможно. – Было бы странно ожидать от рыб высокоинтеллектуальных решений.

– Ну же, Крис! – крикнула ему Отрава. – Покажи, насколько ты сам впечатлен! Ведь ты же впечатлен?

– Очень, – согласился он. – Особенно тем, что через каких-нибудь пару часов, если карты перевертыша не врут, я наконец-то помоюсь.

– Помоюсь! – точно с тем же восторгом подхватила Нанья и эту мысль. – Не при дамах и Лю будет сказано, но у меня уже все тело чешется. И воняет, поди, как прошлогодний сыр.

– В точку, – серьезно подтвердил Крис. – Именно так ты и воняешь последние два дня.

– Хамло!

– Прошлогодний сыр.

– Забери свои слова обратно! – Нанья даже в седле приподнялась, чтобы орать еще громче.

– Это как? – он сдаваться не собирался. – Но справедливости ради, Отрава воняет точно так же. А Лю еще хуже.

– Ну, спасибо, – буркнула Отрава, проклиная тонкий нюх, которым обладали и кровопийцы, и перевертыши. Она предпочла бы не знать о себе подробностей, на которые все равно не сможет повлиять в ближайшие пару часов.

Лю отреагировал еще раздраженнее:

– Ты один у нас ничем не воняешь, идеальная свежесть!

– Так жутко вонять я себе не позволяю. Но грязь и меня атакует. Я, если вам интересно, самый блондинистый блондин, а не то рыжее чучело, которое я разглядел во вчерашнем ручье.

Все по очереди фыркнули ему в ответ. Блондином это чучело быть не перестало – тут он преувеличил. Но кожа его, к солнцу не приученная и оттого изнеженная, теперь покраснела. Так он со временем еще и веснушками покроется – вот хохоту будет! Или хотя бы загорит до среднечеловеческого оттенка – тоже не лишнее. И вообще, у Кристофера был врожденный талант: буквально любой разговор заканчивать на собственной персоне, хоть они даже слухи о традициях Каменноземелья взялись бы обсуждать.