Родительские тревоги всегда преувеличены, потому гости на них внимания не обратили. Слухами, как известно, Левоморье и живет. А уж про отдаленные районы россказней всегда навалом – о чем еще сочинять байки торговцам в их скучных путешествиях? Если бы кровопийц казнили за злоупотребление клыками, то родню оповестили бы в первую очередь. А кто еще мог быть настолько силен, чтобы и охраняемый замок разрушить, и пару молодых кровопийц прикончить? Уж точно не крестьяне из соседних деревень. И если б это было правдой, то такие новости передавали бы перевертыши из стражи, а не торговцы через десятые руки.

Решили теперь направиться в портовый город Золотой Краб, чему Отрава была рада до повизгивания и прихлопывания в ладоши. Увидеть море хотелось даже больше, чем Столицу! И уже через пару дней ее мечта исполнится. А пока – утомительные конные переходы и усталые переругивания у костра перед ночевками.

– Эй, Кирами, ты куда это устраиваешься? А ну, дуй на ту сторону!

– Перевертыш, твое недоверие меня обижает. У меня с собой запаса крови на неделю вперед, а кудесница и сама за себя постоять может.

Нанья от усталости даже злиться поленилась:

– Могу. Да ладно тебе, Лю, пусть тут дрыхнет. Он все равно ж за мужика не считается. И не храпит…

Отрава тоже не могла понять, почему для Лю этот вопрос так важен. Захоти Кристофер кого-то из них ночью прикончить, то смог бы – и неважно, с какой стороны костра он спать уляжется. Но Лю настаивал:

– Ты-то за себя постоять можешь, Нанья, но я не за тебя переживаю!

Отрава улыбнулась. Конечно, он обязан в первую очередь беспокоиться о ней, но это было нелепо – она Криса не боялась уже давно. Даже наоборот, ей нравилось вслушиваться в его философские размышления с самим собой. Многого она не понимала, со многим была не согласна, но часто именно его слова и заставляли ее задуматься о чем-то и потом прийти к собственным выводам.

Например, глупые волнения кровопийц об их дочери действительно выглядели неважными только при условии, что речь шла о кровопийцах. Если бы семья перевертышей, возвращенцев или кудесников потеряла связь с родными, городская стража в обязательном порядке взялась бы за прояснение ситуации – даже если нет никаких оснований, просто чтобы успокоить просителей. А тут даже почтовика в ближайший к тому замку город не отправили – якобы все равно слишком далеко, незачем попусту тревожить. Кристофер называл это расизмом. Но Отрава задумалась о другом: о построении любой поисковой системы в Левоморье. Этим занимались только перевертыши из городских или деревенских страж. И лишь потому, что в начале службы принесли клятвы. Выходило, что власть на местах только на этих клятвах и держалась. Перевертыши разрешали локальные споры, искали пропавших, расследовали преступления. Неподкупным перевертышам верили и потому не считали, что кто-то другой с этими задачами справился бы лучше. А когда возникала какая-то нестандартная ситуация, то решение возлагалось на главу поселения – тоже всегда перевертыша. В небольших деревнях так вообще никаких глав не было, только стража, чаще всего из местных добровольцев. Кудесники и возвращенцы тоже входили и в охрану, и в Советы городов, а злоупотреблять своим положением им мешали все те же перевертыши. Неплохая система, работающая, но при чем тут император? Его власть присутствовала только в виде налогов в столичную казну. Кристофер о дальнейшем прямо не говорил – Отрава сама додумалась: все бы ничего, если местные задачи и эдак решаются, но государство будто поделено на зоны. Поэтому когда возникает проблема где-то в отдаленном районе, местных это вроде как и не касается. А если тут своих сил не хватает, то это, опять же, только их заботы. Столичные власти ничем не помогали: ни в поисках, ни в борьбе с разбоями, ни с нищенским уровнем жизни. Великий Кудесник вмешивался лишь в периоды крупных эпидемий – и на том спасибо.

Задумавшись, Отрава пропустила разгар конфликта.

– Перевертыш, это твое «мальчики налево, девочки направо» – тактически идиотично. Раз ты за Отраву так переживаешь, то не верно ли уложить с ней рядом лучшего из сторожей? Меня.

– А! – Лю не знал, то ли смеяться, то ли плакать. – Так ты, оказывается, из чисто благородных побуждений?

– Конечно. И просто хочу спать тут. Меня успокаивает ее сопение во сне.

Отрава на этих словах усмехнулась, так и не определившись, шутит он или нет.

– Ну, тогда все ясно! – издевательски отреагировал Лю. – А что еще ты хочешь, Кирами? Говори, не стесняйся!

Кристофер, наверное, тоже издевался, просто в его тоне это невозможно было уловить:

– Чтобы ты заткнулся уже. И перестал изображать главного.

– Так он и есть главный! – Нанья открыто смеялась.

– Как он может оставаться главным, когда тут появился я? – до того, как кто-то успел возразить, продолжил почти примирительным: – Хотя это ладно. Я даже готов подчиняться, потому что в походе вопросы о субординации не поднимают. Поэтому пусть будет главным – лишь бы заткнулся. А Отрава будет сопеть на ухо только мне.

– Прям-таки на ухо? – уже ухохатывалась Нанья. – То есть ты не по нашу сторону костра перемещаешься, а непосредственно Отравушке под бочок?

– Со временем, – монотонно ответил ей Кристофер. – Например, завтра. Еще хочу, чтобы она уже перестала такими глазами на перевертыша смотреть. У меня от этого зрелища приступы влажного омерзения. Не ты ее защищать должен, а я. Еще раздражает, что она этого никак не понимает.

На этих словах повисла тишина. Даже Нанья перестала улыбаться и после затянувшейся паузы неуверенно озвучила свои мысли:

– Крис… Если бы ты не был кровопийцей, я бы решила, что ты ревнуешь… ну, типа влюбился…

Как только это было произнесено вслух, у Отравы в груди будто холодный шар лопнул, вызывая судороги отвращения и отдаваясь импульсами в руки. Лю молчал, уставившись на Нанью и отвесив челюсть – таких бредней он от нее не ожидал. К счастью, Кристофер ответил примерно то же:

– Ересь, аппетитная кудесница, чистая ересь, – и только было Отрава облегченно усмехнулась, зачем-то добавил ненужное: – Или нет?

Нанья выкатила глаза, а Лю и Отрава почти синхронно подпрыгнули на месте и вылупились на кровопийцу в ожидании, когда он уже снова скажет хоть что-то, отчего все это абсурдное предположение снова будет выглядеть смешным. Но Кристофер молчал, попеременно переводя взгляд с одного на другого, словно и сам ждал ответа. И точно так же, как раньше Отрава улавливала его внутренний смех, сейчас она почти отчетливо ощутила какое-то дребезжание – тоже ничем внешне не проявляемое… и очень похожее на панику.

Кристофер посмотрел на нее и снова не нашел того, чего внутри себя искал. А потом молча направился мимо костра в темный лес. Не пропадет, поэтому никто бы и не подумал его останавливать.

– Этого же не может быть? – Отрава была обязана задать такой простой вопрос, чтобы получить на него очевидный ответ.

– Нет! Абсолютно невозможно! – великодушно помог ей Лю.