встречать вашу бабушку из больницы. Думаю, вы и без меня с этой задачей успешно справитесь, тем более что вашей бабушке после больницы будет совсем не до меня.

– Понимаешь, Шурик, – уже совсем ангельски обратилась ко мне Ольга и поскребла своими коготками моё запястье. – Мы тут со Светой подумали: надо бабушке как-то сказать о шкатулке. Мы решили, что у тебя это лучше получится.

– Да? Вы вот, значит, как решили? – посмотрел я на Светлану, прячущую глаза за пушистыми ресницами. На Ольгу я не смотрел, поскольку уже по опыту знал, что она так на меня сейчас взирает своими огромными глазищами, что обижаться и тем более злиться на неё под этим по-детски наивным и бесхитростным взглядом просто невозможно.

– Понимаешь, Шурик, нам неудобно говорить с ней о шкатулке, а тебе это проще сделать.

– Ну конечно. Мне это будет удобней. Я так ей и скажу: вашу шкатулку с драгоценностями, эту великую тайну веков, о которой мне ничего неизвестно, спёрли негодяи, а им, в отличие от меня, о ней всё известно от ваших дорогих внучек. Вот что я ей скажу.

– Шурик, перестань, – шлёпнула меня Ольга по руке. – Они случайно узнали о драгоценностях.

– Да? – уставился я на неё. – Уж не от тебя ли? Тебя, наверное, пытали перед этим. Впрочем, мне, в общем-то, всё равно. Хотя, если честно, человеку, с которым ты собралась быть вместе, не очень приятно всё узнавать последним.

– Это я ему всё рассказала, – неожиданно подала голос Светлана, продолжавшая разглядывать узор столешницы моего кухонного стола. – Так получилось. Я не хотела этого делать, но так получилось.

– Вот оно! – откликнулся я на её слова. – И вроде бы никто не виноват, и все по уши в дерьме. Так получилось! Всё что угодно можно оправдать этими двумя гениальными словами.

– Перестань, Шурик. Давай, поедем, – снова дотронулась до меня Ольга уже не только над столом, но и под столом.

Я посмотрел на неё, посмотрел на Светлану и пожал плечами. Мы поехали на дачу.

На даче кое-кто первым делом вспомнил, что ещё не кушал, и мы сели уничтожать привезённые накануне припасы. А потом этот кое-кто заявил, что ему необходимо поспать перед дорогой, чтобы не уснуть за рулём. Мне же было предложено заняться починкой двери, выбитой вчера негодяями. Что ж, ремонтировать двери мне было не впервой.

Ликвидировав последствия разрушений и немного послонявшись по даче, я решил, что пора уже и будить кое-кого.

Когда я вошёл в комнату, моим глазам предстала умилительная картинка: две кисы, совсем недавно говорившие друг про друга разные пакости, спали на разложенном диване, укрывшись одним пледом. Конечно, нарушать такую идиллию мне совсем не хотелось, но я набрался мужества и стал их настойчиво будить.

– Вставайте, труба зовёт. Так вы всех женихов проспите.

Светлана подняла голову и посмотрела на меня вполне осмысленным взглядом. Я потормошил Ольгу, продолжавшую сопеть и пускать пузыри, и она, недовольно бормоча, тоже открыла глаза, посмотрела на меня не вполне осмысленным взглядом, посмотрела на часы и недовольно пробормотала:

– Шурик, ты несносный, ещё совсем рано. Можно бы ещё поспать.

– Лучше недоспать, чем переспать. Или наоборот? – подмигнул я ей и, ловко увернувшись от пролетевшей подушки, пошёл снимать закипающий чайник.

По дороге к больнице Ольга продолжила ещё начатый на даче разговор.

– Шурик, ну ты придумал, как нам вернуть шкатулку?

– Конечно. Есть один простейший способ.

– Какой? – с энтузиазмом спросила Ольга.

– Выход, как всегда, прост. Кому-нибудь из вас, а может, и обеим сразу нужно снова подружиться с Эдиком. Попросить у него прощения, ну и, разумеется, заплатить. Вы понимаете, о чём я говорю?

– Ни за что! – перебила меня Ольга. – Такому никогда не бывать. Да я лучше удавлюсь, чем лягу с ним в постель, а если, не дай Бог, всё-таки лягу, то удавлю его.

– Света? – повернулся я к Светлане.

Похоже, моё предложение возмутило её не меньше, чем сестру, и она подарила мне такой взгляд, словно недоумевала, как подобное вообще могло прийти в мою голову. Что ж, меня такая реакция нисколько не огорчила.

У больницы девицы выбрались из машины, о чём-то посовещались, похихикали и чуть ли не взявшись за руки отправились за бабушкой. Я остался в машине размышлять над тем, как же меня угораздило во всё это влипнуть.

Мои размышления прервали вернувшиеся под ручку, улыбающиеся девицы, явно спевшиеся за моей спиной.

– Ну что, почему вы одни?

– Сказали, подождать минут сорок, – ответила Ольга, усаживаясь на своё место. Светлана молча устроилась на заднем сиденье.

– А с чего это вам так весело? Жизнь мёдом показалась?

– Конечно, Шуричек, – улыбнулась Ольга.

– Ну ладно. Веселитесь. Только сначала просветите меня, что я должен сказать вашей бабушке о драгоценностях.

– Скажи, что у нас их украли.

– Это вы и сами можете сказать. Лучше ответьте, кто из вас собрался уехать с ними за границу.

– Шурик, ну какое теперь это имеет значение? Скажи ей просто, что шкатулку украли, а о подробностях можешь не говорить. Правда, Светик? – обернулась Ольга к сестре.

– Да, Саша. Скажите просто, что шкатулку украли. Не надо больше волновать бабушку, – поддержала её та.

– Ну хорошо. Бабушку волновать не будем. А я-то могу узнать, кто из вас собрался за бугор? Со мной ничего не случиться, я волноваться не стану, – взглянул я на Ольгу, закурившую и смотревшую в окно, и обернулся на её сестрицу, тоже избегавшую моего взгляда.

– Никто не собрался. Теперь это уже не важно, – как всегда заупрямилась Ольга, а сестрица её поддержала.

– Ну и чёрт с вами, – махнул я рукой. – И она в самом деле стоит миллион долларов?

Ольга, по-прежнему глядя в окно, ответила:

– Приблизительно. Самая ценная вещь в шкатулке – табакерка, подаренная императрицей Анной Иоановной Петру Ласси за Крымский поход. Золотая. На крышке выложена рубинами буква "А", а вокруг изумруды. По углам тоже четыре больших изумруда, а по периметру в два ряда бриллианты. Одни только камни тянут штук на пятьсот-семьсот. А если учесть, что это историческая реликвия, то "лимон" запросто может набежать. Во всяком случае, судя по каталогам, там и за худшие вещицы дают большие деньги.

– А откуда она у вас?

– Долгая история. Расскажу как-нибудь на досуге. Она ещё в революцию попала в нашу семью.

В это время Светлана сообщила, что им пора, и внучки пошли встречать бабушку, чьи драгоценности они так бездарно проворонили.

Вскоре они вернулись с тепло одетой старушкой, и мне пришлось снова выбираться из машины, чтобы дамы могли сесть назад. Но перед этим старушка цепким