– И что за работа?

– Геологов охраняю.

– Каких геологов?

– Донецких. Нашего Донецка. Там у нас институт есть, проектный какой-то. Горный. Ваши его наняли для того, чтобы изучить местные шахты… ну я не вникал особо.

Теперь в поле зрения маячили еще двое неизвестных, и у одного было помповое ружье. Впрочем, сейчас это разрешено, у многих есть…

– А где геологи?

– Уехали в Донецк, анализы какие-то повезли. Целый «КамАЗ» образцами породы загрузили.

– А вы что тут делаете?

– Охраняем оборудование… тут два «КамАЗа» добра оставили, есть платы… знаете, что творится. Только оставишь без присмотра – все выломают и на цветной металл сдадут. У вас есть такое?

– Да, есть.

– Ну, вот.

Мент похлопывал закрытым паспортом по другой ладони, словно решая, что делать.

– Тут стрельба в городе была. Использовался автомат. Подозреваемые скрылись на «УАЗе»-«буханке» светло-серого цвета.

– Не, у нас нету такого.

Мент посмотрел на тех двоих, что держались поодаль.

– Разрешение на оружие есть?

– А как же, есть…

Горегляд достал еще какую-то книжечку из кармана и протянул менту. Тот открыл – там было уже пятьсот долларов.

– Будьте осторожны. Рядом граница.

– Спасибо за предупреждение. Будем.

Мент вернул паспорт и книжечку. Денег там уже не было. Пошел к своему «луноходу»…

Мент отъехал до трассы, на въезде остановился и достал трубку. В глуши покрытия не было, но тут у трассы ловило.

– Алле, Панас, – сказал он, когда трубку на той стороне взяли, – они это.

– Точняк?

– Точняк они. Поверь моему мусорскому чутью…

Жили-были два пацана. Родители – шахтеры, сами – хулиганы. Один до армии дотерпел, а после армии в ростовское милицейское училище пошел. Второй первый раз поднял срок по малолетке. Разбой и тяжкие телесные. Вот так и вышло, что один – мент, а второй – бригадир. Но росли-то они рядом, вместе по улицам гоняли, вместе первых девок щупали. А государство – а где оно, государство?

– Сколько их?

– Я видел троих. Объявились как какие-то геологи из Донецка.

– Точняк из Донецка?

– Не нашего. Украинского.

– А… понял. И чо?

– Один ствол у них – помпа. Больше не видал.

– Есть, наверное. Благодарю, братан. Должен буду – не забуду.

– Панас…

– Чо?

– Давай это. Без трупешников, хорошо? У нас и так ЧП в городе. Приедут из области прокурорские – тут головы полетят. И тебе прилетит, не укроешься.

– Ништяк, братан. Шахт в округе много, не найдут. А за прокурорских не колотись, как приехали, так и уехали.

– Давай все же без шухера.

– Ты сказал, я услышал. Давай, кстати, Длинный к тебе заедет, окорок копченый завезет. Медвежий. С семьей похаваешь. Прислали в подарок с северов тушу целую, тут уже обожрались, в горло не лезет. Бывай, не пропадай.

Мент отключил трубку и озабоченно посмотрел на часы. Чтобы купить такую трубку, ему надо было пахать два месяца…

Отряд присланных Нестором боевиков прибыл из Новочеркасска. По трассе М4.

Встречал их лично Сирота – на своем светло-синем «БМВ» последней модели. Спереди и сзади – два джипа охраны. Боевики прибыли на девяти машинах.

Машины выстроились рядком на обочине, что означало, что встреча имеет мирный характер, – иначе бы выстроились полукругом. Две группы людей двинулись навстречу друг другу…

Мимо на большой скорости проносились «КамАЗы», обдавая ледяной степной пылью, смешанной со снегом…

– Кто старший? – спросил Сирота, хотя прекрасно это знал.

– Я, – ответил невысокий, крепкий человек. – Атаман кличут.

– Знаешь, кто я?

– Сирота.

Атаман был бывшим сотрудником милиции. Еще несколько лет назад это было западло… а теперь ничего не западло.

– Что Нестор сказал?

– Сказал, идешь под Сироту, пока не разберетесь.

– Кому платить?

– Нестору.

Вызвать группировку было не бесплатно, иначе каждый так начнет вызывать. Если ты сам своими силами не справляешься, не держишь город – какой ты, на фиг, бригадир тогда? Так что бесплатного ничего нет, не справляешься сам – плати!

Сирота кивнул, удовлетворенный ответом.

– Тут какой-то движняк происходит, – сказал он, – народ какой-то левый. Не объявлялся, как положено. Фальшивую купюру пытались толкнуть. Наш пацан, Ствол, подкатил к ним – что за дела? Они – за автомат. Без предъявы, без стрелки, безо всего. Как собак, пацанов постреляли.

– Черные?

– Один черный, один незнамо какой. По-любому это беспредел.

– Беспредел, – согласился бывший мент.

– Тех отморозков на трассе приземлили, уже за границей. Наглухо. Щас еще одна точка есть, надо ее пробить – там какие-то левые. И границу помочь перекрыть.

– Тех, кого наглухо, – кто они?

– Черт знает. Стремные какие-то…

Тренировки сорвались. Гриб – или Муфлон, или как там его, – было видно, что он психует. Он пару раз хватался за телефон, но так никому и не позвонил. Я наблюдал за этим с долей презрения и думал: во что бы превратился я, случись мне пойти в ментовку? Предлагали ведь после выхода из госпиталя…

А после обеда Бандера, дежуривший наверху, заорал: «Идут!»

И все полетело кувырком…

Есть такое правило: если ты видишь, что остальные беспределят, – надо решать. Либо ты останавливаешь беспредел сам, своими руками, либо будешь отвечать вместе со всеми и независимо от степени своей личной вины. Или ты должен отколоться от группировки, пусть дальше по беспределу прут. Это идет еще с зоновских понятий, там есть понятие «сминусовать камеру». Если в какой-то камере нет воровского закона, а есть беспредел, то авторитеты могут сминусовать всю камеру, и тогда в дальнейшем репрессиям подвергнутся все зэки из этой камеры. Это, кстати, не так плохо – нравы политиков в этом смысле однозначно проигрывают, те вечно «не знали», «не видели» и так далее. Но сейчас пришло время определяться мне. А для этого мне нужны винтовка и свободные руки…

– Я прикрою!

Этими словами я обеспечил себе относительную свободу действий и одновременно показал, что мы в одной лодке, хотя это было далеко не так…