Молодые воины, вчерашние мальчишки, еще могут хорохориться, предвкушая будущие набеги и походы, – старшим понятно, что предстоят годы и годы притеснений, невыгодных соглашений с соседями и стойкой обороны в тех случаях, когда мелкими уступками нельзя купить мир. Не будет никаких набегов на соседей – уберечься бы самим… Угодья племени велики, оборонять их трудно, хищные соседи будут отгрызать от них кусок за куском. А если вечно враждующие между собой соседи-недруги на время объединятся – что тогда? И как знать, не обернутся ли вчерашние друзья врагами?

Лишь вовремя явившаяся помощь из смежного мира спасет от гибели оскудевший числом народ. На то и Договор, последняя надежда слабых. Но разве он спас вовсе не малое числом племя Куницы, когда его истребляли крысохвостые? Договор – надежда, но еще не спасение. Непростительно беспечны оказались Куницы – им и не простили… Где они теперь? Аукай не аукай – не докличешься…

В сумерках вождь приказал прервать работу. Люди, до предела измотанные еще вчера, едва волочили ноги. Наскоро помянув павших пивом и медом, растекались по домам. Некоторые из тех, кому предстояло стоять в дозоре вторую половину ночи, не дойдя до своих жилищ, укладывались спать прямо на улице. В воздухе было душно. Вдалеке погромыхивало – не иначе, с заката надвигалась гроза.

Больше из чувства долга, чем по обязанности, Растак навестил Скарра, обнаружил старого чародея в беспамятстве и накричал на женщин, из страха перед колдовством оставивших старика без ухода. От малой горстки воинов, ушедших на заре к Волкам, не было ни слуху ни духу, да вождь и не ожидал известий так скоро. Завтра – может быть. Или послезавтра. От мальчишки Юмми, случись опять сражаться, толку немного, но пятеро ушедших с ним сильных воинов пригодились бы и сейчас, несмотря на отход плосколицых. Лишь глупец полагается на случай и на помощь духов – духи не любят беспечных.

Ничего… Найдут и взденут на копья своего чужака – вернутся без промедления. Скорее бы… А поговорят по-умному с Волками, дадут Ур-Гару понять, что в великой битве не оскудело силой племя Земли, – тем лучше.

* * *

Восточная вершина Двуглавой горы издавна именовалась Плавильной, западная – Дозорной. На ее южном склоне, закрытом от злых зимних ветров, в хижинах, больше похожих на шалаши, жил особый отряд, обычно насчитывающий три десятка воинов. Жили они тут от луны до луны, затем приходила смена, и мало кому в отряде везло повидать родных до следующей полной луны.

Вернее сказать, не везло. Ведь если в селение отправлялся гонец, это означало только одно: на границе тревожно, пусть люди готовятся к обороне. Если же замечались не просто чужие лазутчики, если дозорным удавалось обнаружить крадущийся по лесам отряд соседей, замысливших внезапный набег, – тут уже сигнал тревоги подавали дымом. Тогда в селении бросали работу, мужчины хватали оружие и спешили прогнать врагов, если не удавалось обложить их в лесах, как медведя в берлоге, и уничтожить либо пленить за выкуп. Обычно по черному дыму на Дозорной неприятель сам понимал, что обнаружен, и спешил покинуть владения людей Земли, покуда цел.

Бывало – не успевал… Изредка случалось и наоборот, когда врага замечали слишком поздно или не замечали вообще. За разграбленное селение, за угнанные стада, за уведенных в рабство женщин и детей племя мстило ответными набегами, нередко дело доходило и до настоящих войн. Племя Выдры уцелело только потому, что вовремя получило помощь из смежного мира, иначе люди Земли истребили бы его под корень, мстя за вторжение. При случае пахарь, охотник, пастух, кузнец мгновенно становились воинами. Нет и не было в племени мужчины, ни разу в жизни не позвеневшего медью меча либо топора о медь врагов-соседей. Тот, кто не может похвастать боевыми шрамами, лишь наполовину мужчина, кому такой нужен? В недалеком прошлом, бывало, Растак легко отпускал молодых воинов в набеги на соседей, если те давно не тревожили владения племени. Не столько ради добычи, сколько для того, чтобы потешилась молодежь, показала лихость, чтобы пахарь, кузнец, пастух не забывали, что это такое – быть воинами, ибо передержанное пиво скисает в корчаге.

Все в прошлом…

Обычно из тридцати воинов дозорного отряда десять сидели в потаенных ухоронках вдоль границ с южными, западными и северными соседями в местах, удобных для наблюдения и для подачи дымом сигнала о вторжении; второй десяток обходил границу, равно готовый вступить в бой с небольшим отрядом или незаметно отойти перед внушительным войском, а случалось, и притаскивал чужого лазутчика, иногда живого и под пыткой разговорчивого. Третий десяток отдыхал и готовил пищу, он же стерег святая святых любого племени горного пояса – Дверь…

Недоспать, недоесть… Тяжела дозорная служба, а притягательна сверх меры. Надо было видеть лица молодых парней, когда впервые в жизни и, разумеется, под присмотром испытанных ветеранов воля вождя посылала их в дозорный отряд, – это была честь! Можно дивно наловчиться в охоте на пушного зверя, уметь бить соболя точно в глаз, можно в одиночку взять на рогатину матерого медведя, можно обогнать всех в пахоте – и все равно остаться лишь парнем. Мужчиной, воином и даже женихом парень становится не тогда, когда на его щеках закурчавится борода, а тогда, когда племя доверит ему нести в очередь дозорную службу.

Так было… Ныне не три, а лишь полтора десятка воинов стерегли границы владений племени Земли. И обнаружили врагов, когда те, уже не скрываясь, нахраписто лезли на склон Двуглавой, стремясь одним рывком достичь седла между Плавильной и Дозорной вершинами…

Не без задней мысли вождь племени Вепря прислал малый отряд в подмогу соседям, изнемогавшим в битве с плосколицыми! Не зря уцелевшие «союзники» ушли столь поспешно! Понимал Растак, понимал и Скарр: жди беды. Но ни тот, ни другой не ждали ее так скоро…

Позже догадались: войско Вепрей выступило в поход заранее и ждало только сигнала ударить на обессиленных соседей – либо еще на чужой земле преградить путь прорвавшимся в долину плосколицым, смотря по исходу великой битвы. Ждали всем многолюдством, прислав как подачку полтора десятка соглядатаев, разнюхавших, откуда люди Земли получили настоящую помощь, где находится их Дверь… Ночью вторглись, перетерпели на марше грозу с сильнейшим ливнем, а утром ударили всей силой.

Дозорные не только успели подать дымный сигнал – они отчаянно и бесполезно встретили врага стрелами и жиденьким частоколом копий, малым своим числом пытаясь задержать многие десятки Вепрей. Что толку?.. Даже если немощный колдун Скарр умудрился бы наделить воинов крыльями и в считаные минуты перенести на Двуглавую всех способных к бою мужчин племени, они опоздали бы. Но даже если бы произошло небывалое чудо, такое чудо, о котором еще не сложено ни сказов, ни песен, и все здоровые мужчины племени в нужный момент оказались на Двуглавой, это вряд ли могло бы повлиять на исход боя. Чего, кроме скорого поражения, можно ждать, когда на одного своего приходится трое-четверо врагов и нет времени дождаться подмоги из любого соседнего мира, где людьми признан Договор? Чего, кроме окончательной гибели племени, остается ждать, когда врагом захвачена Дверь?

Распадок между Плавильной и Дозорной был взят Вепрями практически мгновенно и без особых потерь. Остатки дозорного отряда, преследуемые и истребляемые, скатились вниз по скользкому после ливня склону Плавильной и здесь, где никогда не выветривался запах гари, среди целых и разломанных печей, среди построенных плавильщиками землянок и навесов, среди гниющих пней сведенного леса и черных ям, накопанных углежогами, встретились с Растаком, ведущим на выручку спешно собранный отряд.