— Мы выпьем горький яд своего поражения и выплюнем его на наших врагов! — прокричал он.

Берсерки захлопали, заревели, завопили в знак одобрения. Все, кроме одного.

— Простите? — сказал лейтенант Гобдоу.

— В чем дело? — недовольно откликнулся Оро.

Бледное лицо второго Грязного мальчишки, в теле которого сидел лейтенант, сделалось удивленным. На самом деле удивление было совершенно непривычным чувством для Гобдоу. Раньше он ничему не удивлялся и никогда не задавал вопросов. Гобдоу был из тех эльфов, которые разговаривают только своим мечом.

— Послушай, Оро, — сказал Гобдоу, сам удивляясь словам, вылетавшим у него изо рта. — Как это правильно понять? «Выплюнем горький яд своего поражения на наших врагов»?

Этот вопрос озадачил Оро.

— Ну, я просто хотел сказать…

— Поскольку, если позволишь заметить, слово «поражение» в мотивационном обращении делает его смысл несколько противоречивым.

Теперь Оро пришел в полную растерянность.

«Мотивационное обращение»? «Противоречивый смысл»? Что, черт побери, все это означает?

Гобдоу, казалось, был готов заплакать.

— Это не я, капитан. Это мой человек-носитель. Он сильнее меня.

— Соберись, Гобдоу. Ты всегда охотно выслушивал мои речи.

— Да, да, капитан. Но мой мальчишка не хочет заткнуться.

Оро решил, что Гобдоу следует отвлечь каким-нибудь делом.

— Тебе выпала честь возглавить отряд, отправляющийся на поиски наших врагов. Возьми собак, Беллико и этих матросов тоже. Всем остальным окружить Врата. Королева Опал трудится над вторым замком. Все понятно?

— Так точно, капитан, — взревел Гобдоу, размахивая кулаком. — Все будет выполнено.

Оро кивнул. Так-то лучше.

Гобдоу, Беллико и охотничьи собаки окружили обрушившийся туннель. Беллико превосходно чувствовала себя в теле Джульетты Батлер. О таком замечательном теле она не могла и мечтать — молодое, сильное, знакомое с различными боевыми искусствами, которые, благодаря памяти Джульетты, Беллико могла отлично пустить в дело.

Беллико увидела свое отражение на лезвии пиратского ножа, и оно ей очень понравилось.

«Совсем не уродина по человеческим меркам. Даже жаль, что моих жизненных сил хватит всего лишь на одну ночь. Возможно, если бы нас позвали из-под земли всего лет через пятьдесят после того, как зарыли, магической силы хватило бы на подольше, но, увы, за столь долгое время наши души ослабели. Заклятие не предполагало, что мы столько веков будем оставаться в могиле».

В памяти Беллико сохранились карикатурные изображения Опал Кобой, но она была предупреждена, что для волшебного народца людские образы отвратительны. Такие, как образ Грязного мальчишки, которого эльфы будут ненавидеть, даже если исказить их память.

Намного меньше своими оживленными трупами были довольны пираты, тела которых рассыпались буквально на ходу.

— У меня все магические силы уходят на то, чтобы не дать развалиться этому кожаному мешку с личинками, — пожаловался бывший воин-великан, овладевший трупом Эйсебиуса Фаула с пробитыми легкими.

— По крайней мере, у тебя хотя бы есть ноги, — проворчал его бывший боевой товарищ Дж'Хиз Наньон, ковылявший на паре деревянных протезов. — И как только этот парень мог передвигаться на этих штуковинах? Я сам себе напоминаю упившегося вдрызг гнома, который вот-вот свалится.

Еще хуже приходилось английским пойнтерам, которые могли выталкивать из пасти только отдельные простейшие слова.

— Фаул, — пролаял один из них, хорошо знакомый с запахом Артемиса. — Фаул, Фаул.

— Хороший мальчик, — сказал Гобдоу, протягивая руку, чтобы потрепать пойнтера по голове маленькой рукой Майлса. Это очень не понравилось пойнтеру, и он с удовольствием укусил бы эту руку, если бы не знал, что перед ним старший по званию офицер.

— Воины! — обратился Гобдоу к своим солдатам. — Наши доблестные братья, находящиеся внутри этих созданий, учуяли след. Наша задача — найти людишек.

Никто не спросил: «А дальше что?». Все и так знали, что делать с людьми, когда они найдут их. Потому что если этого с ними не сделать, они сделают то же самое с тобой и всей твоей расой, а может быть, и со всеми другими расами, с представителями которых ты не раз сиживал за кружкой пива.

— А эльфийка? — спросила Беллико. — Что будет с ней?

— Она сама должна будет сделать свой выбор, — ответил Гобдоу. — Если она отойдет в сторону, мы оставим ее в живых. Если нет, будем считать ее одной из людишек.

Хотя с приближением ночи стало прохладнее, по бровям Гобдоу скатилась капелька пота — ему большого труда стоило говорить сквозь стиснутые зубы, из последних сил сдерживая сознание Майлса Фаула, бурлившее в нем, вызывая какое-то несварение мозгов.

Разговор оборвался, когда английские пойнтеры рванули от устья обрушившегося туннеля через лужайку к большому человеческому жилищу, стоявшему на вершине холма.

— Ага! — воскликнула Беллико, пускаясь вслед за собаками. — Люди в том каменном храме.

Гобдоу пытался прикусить себе язык, но не сумел.

— Он велел передать, что это называется не храм, а поместье. И что все девчонки — дуры.

Артемис, Холли и Батлер с трудом протискивались по туннелю, который, если верить Мулчу, заканчивался в винном погребе, позади стеллажа с «Шато-Марго» урожая 1995 года.

Узнав об этом, Артемис пришел в ужас.

— Разве ты не знаешь, что твой туннель повлияет на температуру в погребе? Не говоря уже о влажности! Это вино — наше вложение капитала.

— Не переживай за вино, глупый Грязный мальчик, — покровительственно сказал Мулч тоном, который он специально придумал и отрепетировал только для того, чтобы сильнее досадить Артемису. — Вино я выпил еще несколько месяцев назад и заменил его. Это было единственным приемлемым решением. Иначе подвал выглядел бы опустошенным.

— Причем тобой! — огрызнулся Артемис. — Чем ты заменил вино?

— Тебе действительно хочется это знать? — спросил гном, и Артемис отрицательно покачал головой, решив, что в данном случае спокойнее будет ничего не знать, чем услышать правду.

— Мудрое решение, — одобрил Мулч. — Тогда продолжим. Туннель ведет к задней стене подвала, но сама стена законопачена.

— Чем законопачена? — спросил Артемис, который, несмотря на свою гениальность, иногда реагировал с небольшим запозданием.

— Повторяю свой последний вопрос, — сказал гном, почесывая пальцами бороду. — Ты действительно хочешь это знать?

— Проломиться сможем? — коротко спросил прагматичный Батлер.

— О, да, — ответил Мулч. — Такой большой, сильный человек, как ты? Без проблем. Я сделал бы это и сам, но, кажется, у меня будет другое задание.