Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Придется провести курс радиотерапии.
Стараясь не глядеть ей в глаза, он потянулся к серебряному ведерку, вынул запотевшую бутылку и наполнил хрустальные бокалы.
Джулии показалось, что она летит в бездонную пропасть.
– Зачем? – спросила она. – Ты же говорил, что операция прошла хорошо, да я в самом деле хорошо себя чувствую.
Она не знала о результатах гистологического анализа, а Гермес знал и мучился уже несколько недель, боясь ей сказать.
– Лучше перестраховаться, – излишне бодро сказал он и улыбнулся с такой подкупающей искренностью, что Джулия сразу же заподозрила неладное.
– Понятно, – протянула она, хотя ей ничего не было понятно; ведь если ее дела плохи, почему Гермес заговорил об облучении только сейчас, спустя почти месяц?
Джулия уставилась в хрустальный бокал с шампанским, следя за поднимающимися кверху пузырьками воздуха. Ей нестерпимо захотелось закурить, чтобы побороть охватившее ее волнение.
– Что у меня? – слабым голосом спросила она.
Ей хотелось добавить: «Скажи честно!», но она раздумала.
Гермес начал что-то пространно объяснять, сыпать латинскими терминами и только одно слово никак не мог заставить себя произнести – карцинома.
Он все понял еще во время операции, когда, сделав глубокий надрез скальпелем, обнаружил под жировым слоем ткани твердый, как камень, узел сероватого цвета с белыми прожилками. Он и внешне был похож на обточенный водой речной камень. Цвет и плотность этого узла были настолько характерными, что Гермес сразу же покрылся холодным потом.
В эту секунду он забыл, что он хирург: перед ним на операционном столе лежала любимая женщина, и в ее, а не в чьей-то другой груди он обнаружил опасную опухоль. Пытаясь себя успокоить, он начал припоминать случаи из своей практики, когда ошибался в диагнозе. Кто это говорил, что, не веря в чудеса, нельзя быть реалистом? Ради своей любви он научится верить в чудеса, иначе ему не спасти ту, которая дороже всех на свете. И пусть этот монстр не надеется на победу – Гермес сделает все возможное и даже невозможное, чтобы из этой смертельной схватки победительницей вышла Джулия.
Все случилось внезапно, после их короткой поездки в Париж. Гермесу вспомнился номер отеля «Бель Арс» в университетском квартале с обоями в цветочек, железными кроватями и пуховыми одеялами, слишком жаркими для их разгоряченных любовью тел. Он ласкал ее упругую грудь, и вдруг пальцы натолкнулись на уплотнение. Словно делая запись в истории болезни, он определил про себя ее местонахождение: «Нижний внутренний квадрат правой молочной железы в непосредственной близости от молочного протока». Всегда спокойный, уравновешенный Гермес растерялся. С ним, хирургом, ученым, мужественным привлекательным мужчиной, такое произошло впервые в жизни.
– Я не сделал тебе больно? – спросил он Джулию.
– Нет, нисколько, а что?
– Да нет, ничего.
– В тебе проснулся медик? – шутливо спросила она. – Что там обнаружил у меня знаменитый хирург? – И она, отведя его пальцы, пощупала свою грудь. – По-моему, все нормально.
Ее уверенность на какую-то долю секунды передалась и ему.
– Вот и слава Богу, мне просто показалось.
Профессор с мировой известностью, авторитет из авторитетов, которого уважали коллеги и боготворили пациенты, сейчас не был похож на самого себя. Обычно твердый непроницаемый взгляд выражал растерянность, чувственные волевые губы были скорбно сжаты, улыбка исчезла с лица.
– А что все-таки тебе показалось? – спросила Джулия.
С улицы послышались звуки шарманки, и оба невольно замолчали, прислушиваясь к незатейливой танцевальной мелодии.
– Показалось, что нащупал уплотнение, похожее на кисту, – как можно спокойнее объяснил он. – Разве ты не знаешь, что почти все средиземноморские женщины страдают кистозными заболеваниями молочной железы?
– Никогда этим не интересовалась, да и о себе никогда не думала, как о представительнице какой-то определенной географической зоны. Что за глупости определять людей по этническому или территориальному признаку! А впрочем, я ничего не боюсь, пока у меня есть ты. Если со мной что-нибудь случится, ты меня обязательно вылечишь, правда?
Маммография подтвердила его опасения. На полученном снимке ясно было видно затемнение именно в том месте, где Гермес нащупал узел. Теперь надо было ждать результатов биопсии. Дни проходили мучительно медленно, и вот, наконец, пришел ответ из лаборатории: «Реакция положительная. Обнаружены злокачественные новообразования».
У Гермеса не было оснований не верить этому убийственному приговору. Ошибок при микроскопическом исследовании тканей, взятых с помощью шприца из вызывающих подозрения опухолей, не бывает.
– Скажи честно, у меня рак? – спросила тогда Джулия и посмотрела Гермесу прямо в глаза.
– Чтобы сказать честно, я должен разрезать твою грудь и собственными глазами посмотреть, что там внутри, – ответил ей Гермес.
Он объяснил Джулии, что удалит узел, потом стянет кожу и сошьет. Грудь станет немного меньше, но это совсем не будет заметно, потому что ее грудки и так маленькие, как у девочки.
В день операции, когда Гермес ехал в клинику, ярко светило солнце. Казалось, снова наступило бабье лето. Гермес с несвойственным ему прежде суеверным чувством подумал, что погода подает ему добрый знак.
– Ну, ты готова? – бодро спросил он, входя в палату к Джулии и ставя пунцовые розы на длинных стеблях в вазу возле кровати.
Она улыбнулась ему доверчивой улыбкой.
– Готова.
Джулия безгранично верила опыту и знаниям Гермеса, поэтому не испытывала перед операцией ни малейшего страха.
– С тобой я ничего не боюсь, – добавила она.
– Я с тобой тоже, – улыбнулся он.
Вошла медсестра и сделала ей укол.
– Зачем это? – удивилась Джулия.
– Чтобы вы успокоились и лучше перенесли анестезию.
– Я и так спокойна.
Гермес помог ей переодеться в короткий белый халатик, натянул на ноги полотняные бахилы, проверил, снят ли с ногтей лак, напомнил, чтобы кольца и цепочки Джулия оставила в палате. Пока медсестра везла ее в операционный блок, он шел рядом с каталкой, держа Джулию за руку.
Анестезиолог ввел ей наркоз и велел считать от ста по нисходящей. Девяносто семь было последним числом, которое она сумела выговорить, погружаясь в бездну небытия. Дыхание ее стало незаметным. Она уснула.
Впервые перед Гермесом на операционном столе лежала не просто больная, а любимая женщина, которая ему, уже зрелому сорокапятилетнему мужчине, подарила неожиданное огромное счастье. Ему захотелось убежать, отказаться оперировать, но он взял себя в руки.
Пора было начинать. В головах Джулии и сбоку от Гермеса стоял анестезиолог, следящий по мониторам за показаниями давления. Напротив Гермеса был наготове его помощник Франко Ринальдо, талантливый и честолюбивый молодой хирург. Хирургическая сестра, стоящая напротив анестезиолога, внимательно смотрела на шефа, готовая по первому же его требованию подать инструмент. Собранные и сосредоточенные, все хранили молчание и ждали сигнала, чтобы приняться за работу.