И сейчас Гриша-Херман наблюдал за бегущим по улице Савкой, и с предвкушением ждал, когда презентует ему своё новое блюдо из запечённого щавеля с пюре из огурцов и зёрен граната. Сам он пробовать его не рискнул, так что последний час провёл в ожидании жертвы. Дегустатора, то бишь.

Когда хлопнула входная дверь, он быстро-быстро засеменил к своему рабочему месту, вскарабкался на табурет и принялся звенеть стаканами, изображая бурную деятельность.

– Ты прикинь, чё случилось, – выдохнул Савка, усаживаясь на барный стул, и уронил голову на стойку. Несколько раз стукнулся об неё, словно пытаясь вытряхнуть мысли, но не добившись нужного эффекта, горестно вздохнул. – Что ж теперь будет-то, а?

Гриша терпеливо выждал несколько секунд и вкрадчиво спросил:

– Савушка, может, ты голодный?

– Уйди, Григорий, я в печали, – взмахнул рукой Савка, вынуждая повара отойти от него подальше и на всякий случай убрать поднос с посудой. – У меня в квартире завелись тьмушки.

Гриша отреагировал на эту новость, как сладкоежка, которому сообщили, что в городе бесплатно раздают конфеты.

Со всей скоростью своих метра с кепкой он побежал в подсобку и откопал под завалами грязных штор ультрафиолетовую лампу. Через минуту он важно вплыл в зал, держа её перед собой, словно атлет олимпийский огонь. На его груди висел патронташ из спутанных проводов, а на глазах сверкали фиолетовыми отблесками тёмные очки, и он чувствовал себя героем фильма, которому выпала очень опасная и важная миссия.

Савка заинтересованно поднял голову. Увидев надвигающееся на него нечто, он не нашёл ничего более подходящего, чем заорать. И заорал.

Гриша от неожиданности подпрыгнул, запутался в проводах, и зал наполнился непереводимым набором слов. Лампа выскользнула из его вспотевших рук и гравитация во все свои девять же устремила её на пол.

Катенька бежала по второй главной улице.

Её жёлтое платье развевалось на ветру, а в золотистых кудряшках играли яркие лучи угасающего солнца, делая её саму похожей на солнышко.

Очень злое солнышко.

Из-за своей рассеянности ей пришлось возвращаться ещё несколько раз, прежде чем она смогла выйти на улицу. Понятное дело, к этому моменту Савки и след простыл.

На секундочку она задержалась у магазина женской одежды с поэтичным названием «Парижанка». В самом Париже Катенька не была и парижанок отродясь не видела, но читала много французской литературы. Каждое утро она садилась у окна, заваривала себе чашечку ароматного кофе, маленькими кусочками откусывала круассаны, которые были больше похожи на обыкновенное печенье с абрикосом, и мечтала, что когда-нибудь обязательно съездит посмотреть на Эйфелеву башню и устроить вечерний променад по Шанз-Элизе.

Обязательным атрибутом её мечтаний было красное платье-колокольчик в белый горошек. Оно манило её из-за стекла витрины, зазывало своим кружевным воротничком и аккуратным вырезом, идеально подчеркнувшим бы её прекрасные формы.

Но формы Катеньки были против, и ни в какую не хотели в это платье влезать.

Она было собиралась уже отвернуться, но вдруг ткань пошла мелкой рябью. Манекен, выражение лица которого в обычном состоянии изображало вселенскую скуку, повернул голову и во все свои пластиковые глаза уставился на Катеньку.

– … – сказала Катенька.

С одной стороны, она даже не удивилась.

Её везение заканчивалось там, где начинался реальный мир.

Катенька падала в единственную лужу в городе, опаздывала на работу из-за внезапно сломавшихся во всём доме часов и выбирала в магазине единственный продукт, которого нет в базе. И убеждала себя, что это совершенно нормально.

С другой стороны, она немного испугалась и рассердилась ещё больше. Ещё бы, этот дурацкий переселенец не нашёл для себя места лучше, чем манекен с её любимым платьем!

Катенька стиснула зубы, топнула ножкой и, подхватив с земли кусок кирпича, швырнула его в витрину.

Кирпич не оценил её стараний и, отпружинив от стекла, едва не угодил Катеньке в лоб. Ей показалось, что некто за стеклом ехидно смеётся. А Катенька не любила, когда кто-то над ней смеётся.

Поэтому она повторила свои действия, вложив в бросок все силы своего хрупкого, по мнению Катеньки, девичьего тела, и по улице разнёсся звон осыпающегося стекла.

Одним лёгким движением девушка выудила из-за пояса ультрафиолетовый фонарь и все девять сотен световых нанометров атаковали бедный манекен.

Переселенец тоненько завизжал, пытаясь укрыться в темноте зала, но пластик сыграл с ним злую шутку, оказавшись не таким гибким. Он всё съёживался, скукоживался, пытаясь изменить форму, пока не исчез совсем. Платье кучкой осело на пол, и Катенька решила, что не так уж оно ей нравится.

Она победоносно вскинула кулачки и бодрой рысцой потрусила в сторону «Заточенной Принцессы». Потому что: «Ну где ещё, собственно, Савке быть».

Савка познакомился с Катенькой в поликлинике.

Ему нужен был талон к травматологу, а она заведовала регистратурой. Ещё тогда он заподозрил, что простым их общение не будет.

– Тебе чего, болезный? – только и услышал он от неё, прежде чем она подняла глаза.

И тогда случилось это.

Катенька влюбилась.

Она преследовала его. Куда бы он ни шёл – она оказывалась неподалёку и строила ему глазки. По крайней мере, те страшные рожицы, что она ему корчила, Савка пытался воспринимать за флирт. Иначе его нервы сдали бы гораздо раньше.

Катенька отрицала факт того, что у Савки к ней нет никаких чувств. Её не заботило, что он ненавидит горячий компот, не ест пирожки с ливером, и что ему нахрен не сдались тёплые свитерочки, которые она ему активно вывязывала.

По документам Катенька была девочкой.

Нежным созданием. Дивным цветочком.

По жизни казалось, что она выросла в диких степях Монголии, охотясь на тарбаганов и совершая набеги на другие племена. Иначе как объяснить, что с появлением Катеньки ни одна девушка не смела на Савку даже смотреть.

Так что, когда она влетела в ресторацию, размахивая перед собой фонарём и осыпая пространство вокруг ворохом ругательств, он даже не удивился.

– Ой, – сказала Катенька, обнаружив перед собой двоих удивлённых мужчин. – А я тут… Мимо проходила. Мне вдруг страсть как захотелось блинов бабы Мани, вы же знаете, у нее самые лучшие блины во всех Пряничках, вот я к ней и пошла. И по пути решила – дай-ка зайду, Гришу проведаю, – затараторила она, старательно разглаживая подол платья, и посмотрела на повара таким честным взглядом, что тому стало немного не по себе. – Как ты, Гриша?

– Н-нормально, – слегка заикаясь ответил он.

Катенька всегда его немного пугала. Начиная от её весьма впечатляющих объёмов и заканчивая характером его бабули, которая молодому Гришеньке спуску не давала. Каждый раз оставаясь с девушкой наедине, он ждал,