– Новенькая, я так понимаю, – сказала она. – Бедняжка.

Уголки рта круглолицей опустились в знак сочувствия.

– Подписала бумаги, да?

Грейс кивнула. Хмурая медсестра надула щеки и снова сдула.

– Тогда тебе пока больше делать нечего. Список проживающих в конце коридора. Удачи.

Грейс нашла в списке номер своей комнаты. Пока не увидела свое имя, напечатанное на листке, она не могла поверить, что это не шутка. Или что она не ошиблась, неправильно истолковав слова главной медсестры, которая на самом деле и не думала принимать ее на работу.

Комната была рассчитана на двоих. Две железные кровати, две тумбочки, один шкаф. Грейс поставила чемодан на пол, посередине, и принялась распаковывать вещи. Она как раз собиралась запихнуть пустой чемодан под кровать, когда дверь с громким стуком распахнулась.

– А, ты новенькая. Привет.

Грейс выпрямилась.

– Да. Я…

– Так делать нельзя, – медсестра указала на чемодан. – Его потом отнесут в комнату для багажа.

Грейс надеялась хранить в нем то, что не поместится в шкаф.

– А почему я не могу оставить его здесь?

Девушка вошла в комнату и принялась развязывать шапочку.

– Я Эви. Моя прошлая соседка была та еще плакса. Ты же не станешь реветь каждую ночь, верно?

– Нет, – ответила Грейс. Это прозвучало слишком сухо, даже грубо, а в голосе мог послышаться вызов. Тишина, которая последовала за ответом, тоже не располагала к дружбе. Она добавила:

– Ну, во всяком случае, надеюсь.

– Это хорошо, – сказала Эви. – Тут, конечно, трудно уснуть. – Положив шапочку на тумбочку, она стала снимать длинный фартук и полосатое платье. Грейс поспешно отвернулась и легонько подвинула чемодан ногой, стараясь не краснеть.

– Тебе уже показали, где тут что?

– Нет. – Грейс еще немного подтолкнула чемодан, потом осмелела и подняла глаза на соседку. Раздевшись до белья, она боролась с непослушной челкой, пытаясь накрутить на бигуди.

– Тогда пошли, – сказала она.

– Но?

– Что? – Эви натягивала шелковый халат, обувала тапочки. Грейс не знала, как повежливее сказать, что Эви раздета, поэтому прикусила язык. Снаружи хлопали двери, звучали шаги.

– Сначала завтракает ночная смена, потом старшие медсестры, а потом, уж извини, мы.

– А сестра Кларк завтракает с нами? – спросила Грейс. Эви покачала головой.

– Не бойся.

– Сестра Джонс, – женщина с квадратной фигурой, в медицинской униформе, с выражением лица, предвещающим грозу, направлялась к ним, – здесь не бордель.

– Простите, сестра, – сокрушенно пробормотала Эви. – Просто у нас новенькая девочка, и некому провести ей экскурсию, а у меня как раз несколько минут…

– Меня не волнует, сколько у тебя минут. Уж одну могла бы найти, чтобы одеться как следует. Быстро в свою комнату!

– Хорошо, сестра Беннетт. – Как только она отвернулась, Эви закатила глаза. Сестра притворилась, будто этого не заметила.

– Пойдем, – сказала она, повернувшись к Грейс. – Покажу тебе столовую.

Пока они шли, сестра Беннетт разглагольствовала о многочисленных недостатках Эви в частности и пороках молодых медсестер вообще. Грейс так старалась издавать вежливые звуки в нужных местах, что почти не обращала внимания на маршрут, поэтому лабиринт коридоров так и остался для нее загадкой.

За ужином она не могла есть и при первой возможности ушла в свою относительно безопасную комнату. Все было так ново, так странно. Не считая того случая, когда она лежала в больнице с ангиной, ей не приходилось надолго покидать дом, и, хотя разочаровывать Эви очень не хотелось, она все же готова была зарыдать в подушку.

Эви сидела в кровати и читала журнал. Когда Грейс вошла, она мгновенно напряглась и тут же расслабилась.

– Слава богу, это ты, – сказала она. Грейс почувствовала теплоту в ее голосе. – А я думала, главная медсестра с проверкой.

– Она ходит с проверкой? – Сев на узкую кровать, Грейс расшнуровывала ботинки.

– Ага. Мы тут, черт возьми, как в тюрьме. – Вытащив из-под постельного белья небольшую фляжку, Эви отхлебнула небольшой глоток, как истинная леди. – Мы взрослые женщины, решаем вопросы жизни и смерти, а с нами обращаются как с непослушными школьницами. Ну не глупо?

Грейс нервно взглянула на дверь. Ей показалось, будто ругательство каким-то таинственным образом дойдет до ушей ее матери. Или старшей медсестры.

– Ты не хочешь, я правильно поняла? – Эви закрутила крышку и сунула фляжку в карман халата, свисавшего со спинки кровати. – Поможет уснуть.

– Нет, спасибо. – Грейс начала раздеваться, от внезапно навалившейся усталости даже не задумываясь о том, что стоит полуголая перед незнакомкой.

– Так я и подумала. У тебя на лице написано – хорошая девочка.

Грейс ощутила прилив тошноты. Не такая уж и хорошая.

– Может, – заметила Эви, – тебе здесь даже понравится.

Сидя на работе, я всматривалась в изображения, сканируемые на мониторе. Волосы свисали вперед и щекотали мне щеки. Я стянула их в хвост и завязала одной из резинок, что носила на запястье. Контрастное вещество хорошо справилось, изображения получились четкими: яркое белое пятно в правом полушарии было видно на МРТ с осевой нагрузкой ясно, как на свету. Прогноз для несчастного владельца мозга был, конечно, неутешителен, но я была рада тому, что новая технология сканирования, которую я отстояла, работала как надо. Почесав затылок, я принялась заполнять медкарту.

Дверь в лабораторию со стуком распахнулась, и ворвался Марк. Перемещаться с другой скоростью он не умел, и когда-то, давным-давно, я находила эту манеру невозможно привлекательной. Он был таким высоким и мощным, что не нуждался в элегантно скроенном костюме и итальянских кожаных туфлях, чтобы подчеркнуть свои влиятельность и авторитет. Как всегда, он подошел слишком близко к моему стулу, и я чуть отодвинулась, чтобы увеличить расстояние между нами.

– Все хорошо?

– Нормально, – сказала я. – Много дел.

– Хорошо, хорошо, – заметил он, потирая ладони. Марк Фейрчайлд был главой отделения радиологии и медицинской физики, но уже давно оставил практические, научные интересы ради организации расчетных таблиц и собраний по финансовым вопросам. Чуть помолчав, я спросила:

– Тебе что-нибудь нужно?

Со мной в кабинете работали еще два физика, Парвин и Пол. Сейчас они склонились над своими заданиями, делая вид, что не подслушивают.

Марк покачал головой. Оглядел комнату, будто только что вышел из оцепенения. Чуть приподнял руку, как бы отдавая честь, и ушел. Я выдохнула.