– Ну и чего они тут разлетались? Птиц распугали! – заворчал Саша.

Алёна дернула его за руку:

– Ноги не поджимай, мелочь!.. Хотят летать – и летают. У тебя забыли спросить!

– А почему обязательно надо мной? Нельзя в другом месте летать?

– Тут приграничная зона. Пока истребители летают – враги не нападут! – авторитетно объяснила Алёна.

– Нет, – возразил Саша. – Можно по-другому, чтобы не напали. Надо переименовать все населенные пункты в пограничной полосе. Назвать их так: «Кто захватит – тот дурак», «поселок Ненужный» и так далее. Тогда ни один враг не нападет!

– А вообще да, – признал Петя, представляя себе заголовки в Интернете: – «Растеряв всю пехоту, неприятель занял поселок Ненужный и с боями прорывается к городу «Кто захватит – тот дурак!»

За озером бесконечным рядом потянулись дома отдыха и санатории. Эти места были Гавриловым уже хорошо знакомы. Здесь они гуляли и прежде, особенно в первые месяцы, когда только переселились в Евпаторию. Тогда, бродя с младшими детьми по неизвестным ещё улочкам и переулкам, папа Гаврилов населил город страшными существами. В люках жили призраки, на чердаках – скелеты, птицы на самом деле были превращенными душами исчезнувших отдыхающих, а памятники по ночам оживали. Сам папа быстро забывал, кого и где поселил, зато дети помнили и по городу шли всегда сложными петлями, обходя все люки, подозрительные чердаки и памятники.

Саша, с поджатыми ногами ехавший на сестрах, внезапно обнаружил, что на проводе у столба висит запутавшийся воздушный змей. И, разумеется, ему сразу захотелось взять его себе. Саша забыл о смертельной усталости и начал карабкаться на столб.

– Не надо! Шарахнет! – забеспокоилась мама.

– Не должно! – авторитетно заявил Петя. – Змей за один провод запутался. Вот если бы за два провода и была бы проволока – тогда другое дело. Или, допустим, веревка змея мокрая и ноги на влажной земле, тогда…

– Ты точно уверен? – спросила мама.

– Процентов на девяносто, – ответил Петя. – Ты же видела, что птицы на проводах сидят? И что? Живенькие, если другой провод не зацепят. Или второй вариант. Представим, что птица одной лапкой ухватится здесь, а другой через километр. Тогда ее убьет разницей потенциалов! Интересно, когда Саша сейчас на проводе руками повиснет – будет разница потенциалов или нет?

Напуганная мама кинулась стаскивать Сашу со столба, но он уже ухитрился подцепить змея палкой и с ним вместе обрушился на траву. Пока Саша, Костя и Рита разбирались, кому принадлежит змей, Катя обошла столб и увидела приклеенную афишу:

– О! – сказала Катя. – Со вчерашнего дня выставка, а мы и не знали! Можно сказать, золото скифов теперь у нас в доме!

– Не у нас в доме, а через стену! И не золото скифов, а всего одна только скифская чаша! – возразил Петя.

– Но зато из золота!

– Это да. Здоровенная чаша – и, говорят, красивая! – согласился Петя, и все Гавриловы задумались. Все-таки здорово, когда у тебя через стену, всего в каких-то нескольких шагах, стоит золотая чаша.

Краеведческий музей располагался в особняке, который до революции принадлежал богатому доктору. Парадные двери особняка выходили на центральную улицу города. У дома было два входа – один утопленный, с лесенкой, а другой выступающий – и декоративные балконы с кованой решеткой. На крыше же зубцы – как у крепостной стены.

Со стороны переулка доктор пристроил вплотную к дому три невзрачных флигеля буквой П, разбил их на отдельные закуточки каждый со своим крохотным садиком и сдавал внаем. Видимо, идея понастроить много-много каморок и пускать курортников была не так уж нова. Предприимчивые доктора конца девятнадцатого – начала двадцатого века вполне уже ее освоили. После революции дом у доктора отобрали и каждая каморка стала отдельной городской квартирой.

Прежний дом Гавриловых, который они снимали, находился в другой части города, у вокзала. Однако сейчас туда на полтора месяца приехал сам хозяин с внучкой, ее мужем и правнучкой, и Гавриловы на время уступили дом ему.

– Он заметит, что у него в подвале стало меньше банок с вареньем! – страдала Алёна.

– Скорее уж он заметит, что мы пробили в стене еще одно окно. И установили на втором этаже шкаф размером с нашу Вселенную в первые секунды после Большого взрыва. И сломали три стула, и лампу оторвали, и много чего еще, – сказала Катя.

Мама Аня опасалась не столько самого старичка, которого считала добрым, сколько его беспокойной внучки. Внучка у старичка была очень правильная. Например, если в пособии по уходу за детьми было написано, что ребенок не должен проводить на открытом солнце больше двух минут, то после третьей минуты юная мама вызывала «Скорую». Если на нос младенцу садился комар, то он был обязательно малярийный. Его убивали всей семьей и тащили в платную лабораторию, откуда неделю спустя приходил утешительный ответ, что комар не опасен. Правда, к тому времени о комаре уже забывали, потому что обычно успевало произойти что-нибудь новенькое, столь же роковое.

– Ничего! Я такая же была с Петей! Это от обилия сил! К пятому младенцу она будет застирывать штаны прямо на детях и сушить их феном, – говорила мама Аня. Остаться под одной крышей с внучкой старичка она все же не решилась, хотя та и предлагала. Выгоднее было не отскребывать позолоту от иллюзий, что Гавриловы люди приличные. Приличными же все люди бывают только на приличном расстоянии. Поэтому папа Гаврилов был отправлен снимать временное жилье и снял его в курортной зоне в бывшем доме доктора. Теперешнее жилище Гавриловых состояло из двух смежных комнат и кухни. Между комнатами была старинная маленькая печка с закрашенной дверцей. Отопление было газовое, и печку в последние сорок лет явно не топили, но Гавриловым ужасно хотелось растопить ее хотя бы разик и посмотреть, что будет. Правда, папа Гаврилов опасался, что ничего хорошего, потому что труба могла забиться или сама печь растрескаться. Мало ли что происходит с печами за полвека бездействия.

Еще был крохотный садик, в котором стоял деревянный стол, обитый линолеумом.

В двух комнатах и кухне Гавриловым, привыкшим к простору большого дома, было, конечно, тесно. Кровати нашлись только для Вики, Алёны и Кати. Папа, Саша и Костя спали на огромном матрасе прямо на полу. Днем требовалось постоянно оберегать этот матрас от Алёны, которая скакала на нем как белка, поднимая притаившуюся в недрах матраса древнюю пыль.