что египтяне — покорённый греками народ. Египтяне устрашены доблестью и великолепными победами греков, что сотрясли весь мир до основания всего столетие назад.

Они боятся греков, потому что мнят их чуть ли не богами, которых невозможно победить и с которыми, как раз таки по этой причине, не стоит пытаться бороться.

Если они победят других греков, даже если в действительности это будет не так и им это лишь покажется, этот миф о непобедимости греков тут же треснет, и начнётся то, что, собственно, и случилось при власти альтернативного «меня» из оригинальной истории — он собрал большое войско и обучал египтян фаланге.

Именно при Птолемее IV Филопаторе случилась битва при Рафии, однако главное противостояние началось после — разрушив миф о непобедимости греков, египтяне, к тому же обученные военном уделу, устроили Птолемеям настоящий ад на земле при помощи партизанской войны.

Это может показаться многим из читателей этого скромного письма в будущее весьма забавным, учитывая то, как всё в итоге вышло, но на самом деле даже одного более-менее обученного военного хватит, чтобы сформировать боеспособную и, что самое главное, автономную партизанскую ячейку из нескольких человек.

И, поверьте, хотя подобная партизанская ячейка уступает по своей боеспособности организованному и обученному подразделению, натворить бед она может не меньше, а в худшем случае — даже больше.

В случае «оригинального» Птолемея IV Филопатора всё привело к общему политическому и экономическому кризису, за которым последовал очень долгий упадок. Его к этому решению принудила жестокая необходимость, но цена, как вы видите, оказалась слишком высока.

Во-вторых, практически полная зависимость от экспорта сельскохозяйственных продуктов. Видите ли, всё богатство Египта, как и его население, расположено на плодородных берегах Нила, потому что в античную эпоху производство продовольствия было занятием подавляющего большинства населения.

Да, зависимость двусторонняя, и не такая плохая, как практически полная зависимость от импорта, ведь торговый баланс в этом случае положительный, а в случае Египта — очень положительный.

Тем не менее, эта зависимость будет неизбежна влиять как на внутреннюю, так и на внешнюю политику, проводимую вами, потому что вы вынуждены считаться с мнением других людей.

В особенности, с мнением правящей элиты, которая не только является главным бенефициаром этой «зависимости», но и является реальным базисом вашей власти и единственной причиной, почему вы всё ещё сидите на троне, причём вне зависимости от того, какого бы тирана вы из себя изображали и кем бы вы себя не мнили.

Это не обязательно значит, что все ополчатся против вас, если вы будете защищать свою страну, например, от вмешательства условных, хотя и очень наглых, римлян, но это будет значить, что у них всегда будут свои лояльные сторонники, накрепко привязанные к ним самыми сильными оковами — оковами экономической взаимозависимости и взаимовыгоды.

Учитывая то, что недоброжелатели, особенно из вашей семьи, всегда будут, если вы, конечно же, не перережете всех своих кровных родственников мужского пола, что само по себе весьма проблематично и затруднительно, то это практически со 100 % вероятностью означает, что у условных римлян появится рычаг влияния на внутреннюю политику вашей страны.

В-третьих, потолок сельскохозяйственного развития. Понимаете, при помощи банальной рационализации, как показали миру греки и римляне, можно добиться очень многого, повысив эффективность любых процессов в разы, но рационализация не позволяет постоянно наращивать эффективность хозяйства, в частности, сельского.

Она ограничена, причём ограничена довольно сильно, а других методов качественного улучшения сельского хозяйства, как ни странно, довольно мало, а большинство из них либо весьма специфичны, либо требуют значительных ресурсов для реализации при не столь значительном эффекте. По крайней мере, если мы говорим о доиндустриальной державе.

Иными словами, существуя и действуя в рамках аграрного засилья, не имея доступа к промышленности и научному прогрессу, вы обречены на очень и очень быстрое достижение весьма очевидного и очень низкого потолка качественного развития сельского хозяйства.

Это, как вы понимаете, очень и очень плохая новость, если мы говорим об аграрной стране, где более 90 % населения занимается производством пищи, ведь это заставляет вас прибегнуть к другому средству увеличения производства пищи — расширению объёма земель, отведённых под сельское хозяйство.

Стоит ли намекать, что количество плодородной земли, особенно в Египте, крайне ограничено? Ну, пожалуй, не стоит, потому что это должно быть очевидным, а если вам это не очевидно, то мне стыдно за вас, дорогие потомки.

Таким образом, вы попадаете в самую банальную мальтузианскую ловушку — в доиндустриальных странах темпы роста производства продуктов сельского хозяйства и темпы роста потребления этих продуктов сельского хозяйства не равны.

В экономике, построенной на сельском хозяйстве и живущей исключительно за счёт него, это, как ни странно, всё равно, что смертный приговор, потому что импульсы роста становятся всё менее значительными по мере исчерпания резервов этого роста, что, рано или поздно, приведёт к ряду весьма серьёзных и острых социальных проблем.

Так уж вышло, что во времена Птолемея IV эти резервы роста были, во многом, уже исчерпаны. Печально? Печально. Ну, а теперь попробуйте угадать, кому было предписано самим богом разгребать всё это дерьмо?

Правильно, мне…

… Спустя 3 года …

— Ну что, привет? Ну, привет! Итак, дорогие потомки, мы пропустили совершенно скучные первые 3 года моей жизни, потому что я не намерен растягивать содержание книги за счёт описания того, как изо дня в день мне меняли одни пелёнки на другие.

В связи с этим, я переключусь сразу на то, с чего началось всё веселье. Итак, мне 3 года, я — потомок и наследник Птолемея III Эвергета. Текущее семейное положение — холост, место жительство — родительский дом, ака царский дворец в Александрии.

Что я делаю, хотите спросить? Ну, изучаю греческий! Видите ли, с самого детства я уже был осознанной личностью, в связи с чем я испытывал ряд серьёзных проблем с освоением речи, так как путь, которым идёт большинство детей, для меня был закрыт.

Так уж вышло, что я владею уже пятью языками — русским, башкирским, английским, немецким и французским, и да, я знаю, что вам эти названия всё равно ничего не дадут.

Дело тут было немного в другом — я, конечно, был опытным полиглотом и хорошо понимал, как происходит процесс обучения языку с точки зрения практики, а мой родной в определённой мере ещё и был весьма схож с греческим языком, но это не сильно помогало.

К сожалению, весьма проблематично изучить язык, когда в твоём распоряжении, фактически, всего лишь один инструмент познания — сопоставление.

Я вынужден обращать внимание