— Когда вы их получали, — произнесла директриса, — то слышали мою речь. Все вы ее слышали, а некоторые даже не раз. Кроме первогодок, не так ли? И каждый год вы, пользуясь тем, что они еще мало знают о наших зонтах, заставляете воровать их вот этот. Самый первый. Который я изготовила сама, давным-давно. В ту пору, когда сама была очень юной и не слишком благовоспитанной.

Тут по рядам сидящих за столами девочек пробежал смех. Словно горошинки покатились на пол! Но под серьезным взором больших карих глаз Маркуры девочки тут же притихли.

— Вы можете сесть, — кивнула директриса. — Сказать по чести, в этом году меня удивили. Впервые за время существования традиции похищения зонтика… он действительно был похищен прямо у меня из-под носа. Так вот. С нынешнего дня я помещаю совершенно новый зонт, недавно изготовленный в моей мастерской, на заговоренную тумбу в холле главного учебного здания.

Там он будет лежать, охраняемый чарами, недремлющим охранником, позаимствованным мною в школе Темной магии… и еще госпожой Кастелли.

Теперь девочки не хихикали.

Строгую пожилую тетеньку-сторожа они знали слишком хорошо. Это была очень суровая дама, и ее побаивалась, кажется, даже сама Маркура.

— Так вот. Кто сумеет повторить кражу зонтика? Сумевшая сделать это получит его в подарок. А теперь, барышни, давайте воздадим должное ужину.

За две недели пребывания в пансионе для благовоспитанных колдуний Шарлотта успела не так уж много. Она познакомилась с девочками своего года, узнала имена нескольких старших воспитанниц, и выучила, как зовут некоторых учительствующих дам.

Но лучше всего она усвоила, что повара работают попеременно в две смены. Один день готовит Арита с двумя помощницами, а в другой — Дэрия, непременно одна. Очень странно, но веселая, румяная и добродушная Арита готовила хуже, хоть ей и помогали. Воспитанницы дежурили по расписанию, которое всегда составляла молодая колдунья-воспитательница, следившая здесь за порядком. Дежурили не только в кухне. Работы всегда хватало и в столовой, и в саду, и в классах. И странным образом оказывалось, что дежурят всегда не те, кого записала в толстый журнал молодая госпожа Линда.

Так вот, Арита готовила хуже.

To есть, конечно, есть можно, и даже очень. Но нередко оказывалось, что котлетки у поварихи слегка подгорели, суп немножко недосолен, каша то слишком жидкая, то слишком густая и так далее. У Дэрии же еда неизменно была такая, что и не захочешь, а побежишь за добавкой. И готовила она разнообразнее. И помощницы требовались только после того, как эта повариха уходила из кухни: помыть посуду да прибраться. К слову, Арита почему-то всегда пачкала куда больше посуды в процессе готовки.

Тем не менее, Шарлотта замечала, что старшие девочки и учительницы вроде как больше ценят Аритину стряпню, нежели роскошные обеды Дэрии.

Сегодня была очередь Ариты. Шарлотта поняла это по запаху пригоревшего лука. Дежурные по кухне толкали перед собою столики, заполненные тарелками. Тут была вареная картошка, щедро посыпанная зеленью и приправами, мелко покрошенное тушеное мясо с зеленым горошком и луковой подливой (судя по густо-коричневому цвету, именно туда и пошел пригоревший лук), маленькие хрустящие булочки с кукурузной мукой и на сладкое шоколадный пудинг в маленьких фарфоровых креманках.

Не очень-то роскошно, но неплохо.

Рядом с Шарлоттой устроилась Юлианна, а напротив сидела девочка с такими ярко-рыжими волосами, что на нее со всех сторон косились другие. Шарлотта сначала подумала, что видит еще одну новенькую, пока не поняла, что это ее однокашница Карина. Только раньше у нее были русые волосы, а не оранжевые.

— Приятного аппетита, — сказала Шарлотта. — Ты уже знакома с Юлианной, Кариночка?

Так уж у них повелось: называть друг друга Шарлотточкой и Кариночкой. И вряд ли кто-то мог сказать, почему.

— Я сегодня приехала, — пояснила Юлианна. — Привет!

Сидящие по обе стороны от них девочки хихикнули.

— «Привет», — повторила задавака Эсми. — Наверно, это та самая девочка, которую выгнали в прошлом году.

Не стоило ей так говорить. Юлиана приподняла брови и сладким голоском сказала:

— Ах, милочка, вы так правы, так правы! Именно меня и выгнали всего через неделю после приема, и именно в прошлом году. Если хотите, я и в этом вам покажу, за что. Я придумала заклинание, от которого у девочек выпадают все волосы. Представляете, милочки? — тут Юлианна сделала большие и круглые глаза. — Все!

Бедняжка Карина икнула.

— Госпожа Маркура не одобряет экспериментов с собственной внешностью, — сказала она. — Меня уже наказали тремя днями дежурства на втором этаже с начала следующей недели.

— За такой вульгарный цвет это совсем немного, — хихикнула Эсми.

Шарлотта посмотрела на новую подругу и увидела, что та нахмурилась, словно вспоминает неодобряемое директрисой заклинание.

— А что вы думаете про затею с кражей зонтика? — отчаянно и громко спросила она, чтобы не позволить скандалу разразиться подобно грозе.

— Нехорошо говорить «кража», — поправила Эсми с самым занудным видом. — Надо использовать более мягкие синонимы, к примеру «похищение».

— По мне, иногда вещи необходимо называть своими именами, — сказала Карина.

Девочка, которая сидела с нею рядом, толкнула Карину локтем в бок.

— Как можно! — сказала она. — Это же недопустимо в приличном обществе!

— Но ведь мы колдуньи, — возразила Карина. — Может быть, мы будем работать… ну, скажем, в не совсем приличном обществе!

— Ах, Кариночка, — просюсюкала Эсми, — вот уверена, тебя, с твоими морковочными волосами, в приличное общество даже и не пустят! Оставайся-ка ты, пожалуй, в этом пансионе! Будешь поломойкой: им все равно волосы косынкой положено повязывать. Никто и не увидит…

Шарлотта поняла, что ей очень хочется пнуть противную однокашницу по ноге. Или даже кинуть в нее чем-нибудь. Но, естественно, это было бы недостойно благовоспитанной девочке, и потому она лишь сказала:

— А вас, Эсмеральдочка, даже и поломойкой не возьмут. И зонтика вам не выдадут. Знаете, почему?

Все двенадцать девочек за столиком первого класса притихли, ожидая ответа.

— Почему же? — вытянув шею и прикрыв глаза, высокомерно вопросила Эсми.

— Потому что ваше место в курятнике, а не среди колдуний.

— Что ей делать в курятнике-то? — подхватила Юлианна.

И не миновать бы крупной ссоры, а то и драки, если бы к столику не подошла магистра Аделаида Гербера. Она была куратором их года обучения и отличалась изысканной красотой, прирожденной грацией и невероятной строгостью.

— Барышни, — сказала магистра Гербера приятным и даже нежным голосом, — мне кажется, что ваш ужин стынет. Немного нехорошо оставлять еду в таком количестве. Рекомендую заняться приемом пищи, а не изображать не слишком воспитанных женщин на городском рынке Розамунды.