прохладный. Но это утро было очень тёплым. Ни малейшего ветерка. А сегодня, 27 июня, как раз День молодёжи. Несколько голубей валялось на газоне. Те, что пытались взлететь, через десяток метров врезались в стену, и снова падали. Глаза у них были белыми. В пяти шагах от Димы кот лакомился голубятиной. Глаза у кота тоже были, как у певца Элджея. Красноглазая собака попыталась с лаем наброситься на кота, но тот резким движением лап отогнал агрессора. Слепой кот действовал не хуже слепых воинов в боевиках… И тут собака закашляла кровью, как человек на последней стадии рака.

Так как Дмитрию некогда было наблюдать за природой, он припустил на автостоянку. Парковка была через дорогу. Машин на дороге не было, и он не стал дожидаться разрешающего сигнала светофора, а перебежал к своей машине. Вдруг к Диме со спины подошёл мужик и схватил за пояс. От неожиданности Дима застыл. По телевизору он иногда смотрел «бои без правил». И решил действовать. Он присел и резко поднялся. Одновременно он двинул локтем назад со всей дури. Захватчик отпустил Диму. Развернувшись, он увидел мужика, стоявшего на ногах покачиваясь. Надо сказать, мужчина был интеллигентной внешности, с галстуком. Что Диму поразило — изо рта и из носа его пузырилась кровь. «Вот это я ухайдакал его!» — подумал Дима. Он не стал выяснять причину нападения, а просто неуклюже оттолкнул мужчину что было сил. Сел в машину и защелкнул дверные замки.

Хёнде Акцент у Димы старенький, ещё с магнитолой. Современная молодёжь редко слушает даже диски, а кассеты и вовсе перешли в разряд анахронизма. Большинство врубает музыку с флешки, или включает радио FM. Редко кто аудиокнигу использует. Тачку он купил с рук. На новую — денег просто не было. С ипотекой на квартиру благо помог Институт. Как-то дружбан Володя Мокроносов решил сотворить Диме добро: покопался в электрике, и сделал так, чтобы часы и магнитола продолжали работать, даже если вытащил ключ из замка зажигания. И с тех пор Дима заметил, что зарядки аккумулятора часто не хватает. Зимой при минус 15 градусов Цельсия мотор не заводится, весной, если на неделю оставишь тачку на улице, происходит саморазряд. Дима уже новый аккумулятор купил, бесполезно. Удружил Вовка, называется! И вот сейчас Дима поворачивает ключ, а в ответ тишина. Вернее, есть какое-то тарахтение каких-то релюшек. Глянул в окно, а там этот мужик поднялся, вытер рукавом окровавленную физиономию и расстегнул ширинку…

«Так, надо успокоиться, Димон!» — сказал он себе и откинулся на спинку. — «Гипноз? Не то. Телекинез? Может пригодиться. Эмпатия⁈ То, что нужно! Ты, машина, и я — мы с тобой одной крови. Бред какой-то. А если так: я насквозь вижу организм авто, иду от аккумулятора к замку зажигания, от него — к стартёру… Чёрт! Там же грёбанное реле не даёт дорогу искре. Стоп! А если искра ушла в землю? Есть же электромагнитный импульс при взрыве атомной бомбы, есть РЭБ в конце концов… Так, во-первых, мой Хундай стоял без движения во время вражеской атаки. Атака была ночью. А во-вторых…», — Дима глянул на дорогу. Там на хорошей скорости Ниссан Кашкай врезался в столб в 20 метрах от Димы. Интеллигентный мужик с окровавленным лицом медленно повернулся в сторону аварии, и застыл покачиваясь. Брюки оставались у него приспущенными. — «Во-вторых, искра у других тачек есть. В-третьих, ведь реле-то от электричества срабатывает! Итак, искра идёт на реле. Контакты реле мы перевязываем суровой нитью… Стоп! А если нет бензина?» — Дима глянул на датчик уровня топлива, он горел красным зловещим цветом. — «Тогда меняю маршрут. Иду от горловины к бензобаку. Уровень топлива низок. РИСУЕМ уровень чуть выше отверстия отходящей к двигателю трубки. Главное, не наглеть. Возвращаюсь к релюшке, суровая нить на месте. Передвигаюсь к стартёру. Он вроде бы в порядке. Бензонасос и прочие „тысячу и одну деталь“ некогда проверять. Вперёд, сзади танки!».

Глава 2

Дима, не открывая глаз, повернул ключ в замке зажигания. Стартёр заработал. Толчки от работы стартёра он ощущал всем телом. Вернее, всем своим естеством. Пять секунд, десять. Ничего. Попробовал снова — эффект тот же. Стоп! Если цилиндры и свечи «закидает», то потом замаешься с запуском двигателя! Он мысленно перебрался к распределителю высокого напряжения, и увидел фантомы электронов, скопившиеся на третьем и четвёртом проводах высокого напряжения. Если сравнить эти провода с артериями, то на третьем была полная закупорка, а четвёртый пропускал только четверть положенного.

— «Нужна реанимация!», — подумал Дима. Стартёр работал уже двадцать секунд. С учётом саморазряда толчки будут всё реже и реже. — «Электроны, вперёд!». Дима мысленно послал на контуженые провода большую часть заряда аккумулятора. Он сделал это с таким ментальным напряжением, как будто держал в руках дефибриллятор! Снова повернул ключ… И, о боги, двигатель нехотя завёлся!

* * *

Дубна — наукоград на севере Московской области, крупнейший в России центр по исследованиям в области ядерной физики. Как и Дмитрий, многие жители Дубны работают в ОИЯИ — Объединённом институте ядерных исследований. Возможно, работали…

Увидев в зеркале заднего вида, что мужчина-интеллигент отстал, Дима снова глянул на значок полноты топливного бака. Багровый цвет ничуть не изменился, и напоминал ему о том, что пора заправляться бензином. Кроме того, он почувствовал, что мощность его авто упала, снизилась приемистость движка. По пути на заправку по обочинам и на дороге попадали разбитые или хаотично движущиеся автомобили. С трудом, избегая столкновений с машинами, он подъехал к автозаправке. Картина была ужасная. Во-первых, место, где находились бензоколонки, напоминало кладбище автомобилей. На кладбище скорее было больше порядка, чем здесь. Во-вторых, электричества не было, витрины разбиты, магазин разгромлен, у колонок затор. Не останавливаясь, Дима поехал к Институту. По дороге к Дубненскому мосту он увидел знакомый силуэт. Возле фонарного столба стоял его куратор — профессор Ермолаев. Он безостановочно кашлял. На лице у него были странные очки. То ли мотоциклетные, то ли очки авиатора.

* * *

Ермолаев Анатолий Сергеевич родился в СССР, в узбекском городе Андижан. Закончил там среднюю школу № 30 имени А. Н. Островского. В то время на два-три русских класса в потоке обязательно приходился один узбекский класс. Родители ещё до перестройки переехали в Дубну, так что 10-й класс Толя заканчивал самостоятельно, живя у бабушки по проспекту Свободы. Затем он воссоединился с родителями в России и поступил в Дубненский