может производиться с совершенно различными целями. Сближения поэтического или игрового характера претендуют только на эстетическую ценность или на эффект остроумия. От них отличаются сближения, претендующие на разгадку истинного происхождения слова. К сфере любительской лингвистики относятся только последние.

Типовой шаг любительских размышлений – предположение о связи (по смыслу и по происхождению) двух слов, частично сходных внешне, и попытка угадать конкретные детали этой связи, например, какое из этих слов возникло на основе другого, как значение одного слова перешло в значение другого и т. п. Сопоставляемые слова могут при этом принадлежать одному и тому же языку или разным, причем как родственным, так и неродственным, как близким, так и отдаленным.

Любитель, натолкнувшись на иностранное слово, которое внешне похоже на некоторое слово его родного языка, обычно реагирует на это как на интересный обнаруженный им факт, за которым непременно должно стоять что-то существенное. Например, заметив, что английское слово rod 'жезл' (в русской транскрипции – род) сходно с русским словом род, любитель задумывается: в чем тут дело? не попробовать ли разгадать, какая тут связь?

Он не осознает того, что случаи близкого сходства (или даже совпадения) внешних оболочек каких-то слов из разных языков не составляют ничего исключительного, особенно если слово короткое; напротив, было бы крайне удивительно, если бы их не было.

В самом деле, число фонем[4] в любом языке сравнительно невелико – несколько десятков. При этом любитель обычно не вникает в тонкости фонетики иностранного языка, а берет иноязычное слово просто в русской транскрипции; то есть для него все разнообразие звучаний иностранных слов сводится к разным комбинациям из 33 русских букв.

Рассмотрим, например, русские буквенные цепочки, имеющие структуру «согласная + а, о, у, е или и (т. е. одна из основных гласных) + согласная». Разных буквенных цепочек такой структуры может быть 21×5×21 = 2205. Как показывает подсчет, около четверти этих цепочек в русском языке служат внешним выражением какой-нибудь словоформы[5], например, кит, рук, дал, вот (а в случаях омонимии – даже нескольких словоформ, как, скажем, рой – существительное и глагол).

Возьмем какой-нибудь иностранный язык, где много слов имеет структуру «согласная + гласная + согласная» (большинство языков именно таково). В русской транскрипции эти слова будут иметь вид описанной выше цепочки. Но в условиях, когда четверть таких цепочек уже «занята» русскими словоформами, практически невероятно, чтобы не произошло никаких совпадений записанных таким образом иностранных слов с русскими словоформами.

Пусть имеется какая-нибудь пара языков, например, такие два родственных языка, как английский и русский. Созвучие английского и русского слов может иметь два принципиально различных источника:

1) наличие исторической связи между этими двумя словами;

2) случайность.

Первая из этих возможностей имеет два варианта:

1а) историческое родство, т. е. происхождение из одного и того же слова древнего языка, являющегося общим предком взятых языков (для английского и русского таким предком является праиндоевропейский язык);

1б) отношение заимствования (т. е. в нашем случае тот факт, что либо русское слово есть результат заимствования в русский язык именно данного английского слова, либо наоборот).

Например, в паре «англ. three – русск. три» имеет место отношение 1а; в парах «англ. dog – русск. дог» и «англ. tsar – русск. царь» – отношение 1б (а именно, в первом случае русское слово заимствовано из английского, во втором – наоборот); в паре «англ. beach – русск. бич» – отношение 2.

Понятно, что чем ближе родство двух языков, тем чаще будут встречаться пары типа 1а. Например, созвучные слова русского и украинского языков в подавляющем большинстве случаев принадлежат именно к этой категории. Напротив, при относительно дальнем родстве (как, например, между английским и русским) доля таких пар оказывается небольшой. Наконец, в случае неродственных языков вариант 1а вообще отсутствует.

Для нашего разбора существенно то, что практически всегда имеются пары типа 2 – даже в случае неродственных языков.

Приведем еще некоторые примеры, где между созвучными словами нет никакой исторической связи. Вот несколько английских слов, русская транскрипция которых совпадает с некоторым русским словом: bob, bog, beg, buck, book, bitch, beach, beech, bleak, bread; ср. русские боб, бог, бег, бак, бук, бич, блик, бред. Их значения, разумеется, совсем другие, чем у созвучных русских слов, но совпадения значений в данном случае и не требуется. Ясно, что это лишь маленькая часть английских слов, обладающих данным свойством, – читатель сам может продолжить этот ряд, полистав английский словарь, и без особого труда увеличить его, скажем, в десять раз.

Конечно, внешние совпадения чаще всего отмечаются в тех случаях, когда сравниваемые отрезки короткие. Но могут совпадать и более длинные единицы. Например, не имеют никакой исторической связи с созвучными русскими словоформами итальянские stradali 'дорожные', costi 'цены', cervi (се = че) 'олени', certi 'некоторые', gusto 'вкус', piano 'тихо', porca 'свинья', tasca 'сумка', perina 'маленькая груша', palata 'полная лопата (чего-либо)', французские cabane 'хижина', morose 'угрюмый', corolle 'венчик', испанское primer-o 'первый', новогреческое skotina 'потемки, мрак', шведское skotska 'шотландка', арабские nawāl 'дар, даяние', zawāl 'закат, гибель', naḥḥāl 'пчеловод', хинди nagar 'город', персидское baran 'дождь', турецкие kulak 'ухо', durak 'остановка' (последнее слово привлекло внимание Иосифа Бродского, который обыграл его в своем эссе о Стамбуле).

Приведенные примеры демонстрируют возможность совпадения целых слов (точнее, целых словоформ). Но представляют интерес также и те случаи, когда созвучны не целые словоформы, а только их корни. Корни же, в отличие от слов, не бывают особенно длинными. Практически в любых языках корень слова обычно состоит из трех-пяти фонем; как более короткие, так и более длинные корни малочисленны. Число корней может быть в разных языках различным, но чаще всего это величина порядка двух-трех тысяч.

В этой ситуации даже в рамках одного и того же языка практически всегда бывают случаи внешнего совпадения разных корней. Например, в русских словоформах пол 'настил', пол-овина, пол-ый, про-пол-ка представлено четыре разных (различающихся по значению) корня, хотя и совпадающих внешне.

А при сравнении разных языков случайные созвучия корней разных языков – это уже массовое явление, особенно если корень состоит из широко распространенных в языках мира фонем. Возьмем, например, корень русских слов мен-а, мен-ять и посмотрим, нет ли в других языках созвучных корней, т. е. таких, которые в русской транскрипции выглядели бы как мен- или мэн-. Оказывается, таких корней не просто много, а трудно найти язык, где такого корня не было бы! Вот некоторые примеры (приводим из каждого языка лишь по одному такому корню, хотя часто их бывает несколько): англ. man 'человек', men 'люди', франц. il mène 'он ведет', нем. Mähn-e 'грива', итал. men-o 'меньше', швед. men-a 'думать, полагать', литовск. mėn-uo 'месяц', древнегреч. μέν-ω 'остаюсь', санскритск. men-ā 'самка', перс. män 'я', араб. män 'кто', турецк. men 'запрет', фин. men-nä 'идти', венг. mén 'жеребец', суахили men-a 'презирай'; и т. д. И при этом по данным лингвистики никакая пара из этих корней не имеет между собой исторической связи[6].

Приведенные примеры достаточно ясно показывают, что, вопреки неистребимой вере лингвистов-любителей, внешнее сходство двух слов (или двух корней) само по себе еще никоим образом не является свидетельством какой бы то ни было исторической связи между ними. Ответить на вопрос о том, есть ли такая связь или нет, можно только с помощью квалифицированного лингвистического анализа, который требует привлечения несравненно более широких сведений, чем просто внешний вид двух сравниваемых слов, а именно, обширных специальных знаний об истории обоих рассматриваемых языков.

Внешняя форма слова изменяется во времени

Главное, чего катастрофически не хватает лингвистам-любителям, – это понимание, хотя бы в самых общих чертах, того, как язык изменяется во времени. Например, любитель обычно представляет себе наших предков тысячелетней или двухтысячелетней давности говорящими просто по-русски, т. е.