– Какую флешку? – от неожиданности глаза ее расширились еще больше.

Вместо ответа я перенаправил ствол точно ей в лоб. Всхлипнув, она быстро достала из нагрудного кармана зеленую пластинку и бросила на стол – флешка заскакала по полированной поверхности, напоминая выпрыгнувшую из аквариума рыбку.

– Пистолет!

– Отпустишь?

– Пистолет! – рявкнул я со всей пролетарской ненавистью.

Тут наши глаза наконец встретились. Контакт длился долю секунды, но она все поняла. Профессиональным движением подцепила кнопку, вытащила ствол и, машинально крутанув его на скобе, положила на стол. Глок-19, а вы говорите – маленькая девочка…

Я опустил оружие и отошел от двери, давая ей дорогу. Но она ею не воспользовалась: стремительно вскочила на шкаф, а оттуда нырнула в прямоугольный проем воздуховода. Который я, кстати, тоже не удосужился заметить.

Сквозь закрытые жалюзи пробился острый луч света, я подскочил к окну, отогнул пальцем пластину: перед главным корпусом, раскачиваясь из стороны в сторону, заходил на посадку вертолет. Машину трепало порывами ветра, правильнее сказать – урагана: молодые березки, высаженные вдоль аллеи, кренились под его напором почти до самой земли.

Я не стал досматривать сцену посадки, вернулся к столу и забрал флешку. Потом, поразмыслив секунду, подхватил чужое оружие и, взобравшись по полкам шкафа как по лестнице, закинул подальше в воздуховод. Спрыгнул обратно, огляделся. Надо бы, наверное, посмотреть, что там с этим профессором… Но судьба человека, проводящего опыты на отрезанной голове, говоря откровенно, меня интересовала мало.

В этот момент из коридора донеслись еле слышные хлопки – выстрелы. Сначала один, потом три подряд, а дальше протарахтела целая очередь Калашникова. Видать, спецы подтянулись.

Я прислушался, но продолжения не последовало. И тут разом накатило понимание: какую глупость я сделал. Тяжело вздохнув, опустился в удобное профессорское кресло и закурил, нисколько не заботясь о последствиях этого злостного нарушения инструкции.

Бывает такое чувство: проснулся и вроде не помнишь сна, но понимаешь, что был он крайне неприятен, настолько неприятен, что даже испортил настроение. Вот так и сегодня. В нормальном состоянии я любил поворочаться в кровати, поискать удобное положение, чтобы еще полчаса-час подремать… Но сегодня только поморщился и, хрустнув занемевшей шеей, решительно сел: быстрее кофе сделаешь – быстрее закуришь, быстрее закуришь – быстрее на душе полегчает.

Был вечер, часов девять, не меньше. Солнце косо било в комнату, бросая на доски ламината скособоченную проекцию окна с перекрестьем рамы и корявой тенью полудохлого фикуса. Полить бы не забыть… Я подхватил с тумбочки телефон и включил дисплей: да, без пятнадцати девять.

Пошел в ванную умываться, и, когда босая нога ступила в нагретое световое пятно на полу, вспомнил: это был не дурной сон, это была дурная реальность! Вчерашнее проникновение в офис компании и его последствия.

Леха Липатов оказался герой и Чак Норрис: лично завалил одного диверсанта и, вступив в огневой контакт со вторым, держал его до прибытия подкрепления. А Петя Фролов оказался лох. И если бы товарищ капитан Пархоменко знал, насколько лох – он, наверное, пристрелил бы меня на месте.

А так – формально – повода для наездов не нашлось. Противник успел свалить до моего появления. Приказ был однозначен: занять позицию и держать место до прибытия оперативной группы, а не гоняться неизвестно за кем по вентиляционным трубам. И то, что, судя по всему, злоумышленнику удалось забрать информацию с компа… Ну тут можно только развести руками и высказать глубокую мысль, что защита объекта не исчерпывается развешиванием камер на заборы и электронных замков с ограниченным доступом на двери сортиров.

Как она сбежала, мне было непонятно. Дельтапланы на крыше так и остались нетронутыми. Эту информацию я воспринял с облегчением. Могла бы по такому ветру и без мотора спланировать, а за непорезанные крылья – чутье подсказывало – досталось бы только мне. Кстати говоря, профессор оказался жив, не убила его моя красавица. Это тоже радовало… Понятно, на самого яйцеголового мне было наплевать, радовало, что она тоже проявила милосердие. Пришила бы старика – совсем бы болваном себя чувствовал на ее фоне.

В общем, мурыжили меня всю ночь. И наш Прапор, и суровые контрразведчики из… да хрен их знает, откуда они. Очень их интересовала лаборатория Б-24. Завалили вопросами: в каком состоянии застал, что увидел, что услышал? Видно было – очень за украденную с компьютера инфу переживают. А у меня флешка в кармане как огнем горела. И ведь глупее ситуации не придумаешь: взять бы да хлопнуть эту флешку на стол – типа расслабьтесь и благодарите крутого пацана Петра Фролова! Но вопрос: откуда взял? Хороший вопрос. Я когда у красавицы ее отбирал, даже и не думал толком об этом. Точно знал, что скачала информацию, и надо у нее эту информацию забрать. Но как теперь преподнести нашим? Добыл в неравном бою с врагом? Бред. А вот если эту самую флешку у меня сейчас найдут – начнется совсем другая история.

От этого соображения стал я совсем грустен и остаток допроса просидел как на иголках. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и нас наконец отпустили по домам, причем Лехе Прапор пообещал большую премию, а мне – серьезный разговор без свидетелей.

Перспектива этого серьезного разговора и была тем самым фактором, который множил на ноль все настроение. Я чистил зубы и разглядывал свое отражение в зеркале над раковиной. Короткий ежик волос, невыразительные глаза с красными прожилками, прямой нос. Стандартная внешность, «славянский тип лица». На первый взгляд и сказать нельзя, что обладатель этой внешности по сути болван, а по факту преступник.

Между прочим, Липатов очень на меня похож. Нас еще в учебке считали братьями. Но Липатов сейчас в своей трехкомнатной квартире в центре Москвы лежит с молодой женой и чувствует себя прекрасно, а я в своей холостяцкой однушке за МКАД ом остервенело тру зубы щеткой и чувствую себя полным идиотом. Селяви, как говаривали в своё время французские мушкетеры.

Пока кофе вскипал, солнышко успело опуститься за горизонт, и настало то самое время суток, которое мне больше всего нравится. С момента вступления во взрослую жизнь не так часто получалось его поймать, пока не устроился в охрану Компании. Теперь же, отоспавшись после смены, я регулярно получал вечер и ночь в свое полное распоряжение.

Добавил в кофе молока, прихватил с холодильника сигареты и вышел на балкон. Отхлебнул, подождал, пока горячий аромат проберет до самого нутра, и только тогда прикурил.

Дом был крайним в квартале новостроек, выросших на месте подмосковной деревни. Сразу за домом, через дорогу, начинался небольшой перелесок, в глубине которого притаилось недобитое избяное воинство – скособоченные постройки хмуро пялились на захватчиков выцветшими пятнами окон. Мне с одиннадцатого этажа было прекрасно видно, что бревенчатые срубы попали в окружение: с той стороны оврага к ним неспешно подбираются стройные ряды кирпичных высоток.