Колени пронзает острая боль, а меня начинает переполнять подступающая истерика. К такому я не была готова.

Всхлипнув от неожиданного рывка, отчаянно брыкаюсь, неуклюже ерзая на коленях, явственно чувствуя, как трутся камешки о саднящую разбитую при падении кожу. Много берёт на себя этот человек, почти скала, с широкими плечами и развитой мускулатурой. От него веет такой бешеной энергетикой, что я рефлекторно замираю, вглядываясь в лицо незнакомца, с трудом различая их черты.

– Давай помогу.

Смотрит вполне себе дружелюбно, но не отойдя до конца от шока, я не спешу довериться тому, кто двумя ударами вырубил далеко не хилого парня.

– Обойдусь, – тихо, но упрямо заявляю я, отталкивая предложенную руку помощи. – И вообще, когда это мы на ты успели перейти?

– Тогда, когда я тебя спас, – сорвав с головы капюшон, парень садится на корточки, уставившись на меня своими нереально зелёными глазами, в которых плещется сумасшедший кураж.

Шальные мысли

Лёша

Мне хочется присвистнуть, но получается лишь рефлекторно облизнуть пересохшие губы. Девчонка вблизи выглядит соблазнительней, чем я смог рассмотреть её из своего укрытия, пока наблюдал за неуместной сценой, изначально не вмешиваясь. Лишь прикидывая к чему отнести  формат происходящего: к рядовой, но пылкой ссоре влюблённых, или к нападению с целью навредить.

Теперь понятно с чего вдруг этот психованный за неё так цеплялся. Но непонятно почему так легко уступил? Вроде и гонор непомерный вначале проявлял, и готов был злорадно послать меня в дыру, из которой я якобы вылез. А вывезти конфликт не сумел, ушёл в забытье с двух ударов, оставив нас тет-а-тет.

И сейчас мне реально нет ни до чего дела. Я не скрывая какой-то просто больной эйфории, пялюсь на её пухлые губки правильной соблазнительной формы, слегка приоткрытые в немом ожидании моих дальнейших действий. На испуганный взгляд, сияющих голубых глаз из-под полуопущенных ресниц, чертовски густых и длинных. На тонкие изящные пальчики, которыми она массирует худощавые колени, морщась при этом, то ли от боли, то ли от брезгливости. Ничего приятного ведь нет в том, что приходится сидеть на земле в грязном переулке.

– Нужно встать и осмотреть ссадины, – касаюсь стрелки на колготках, ползущей вверх под подол платья, улавливая, как от прикосновений прокатывается дрожь по стройным ножкам. Шумно сглотнув, старательно перевожу взгляд, но перед глазами рябит отнюдь не цветочный рисунок её платья, а небесно-голубая радужка и максимально расширенный зрачок от испуга.

– Отойди, – сухо выдавливает она, всё же послушавшись и перейдя на "ты". И голос её звучит нарочито грозно, придавая короткому приказу злостной тональности. – Ни-че-го мне от тебя не нужно.

Недовольство прячется в изломе чувственных губ, не находя выхода, лишь слегка обнажая степень безмолвного негодования.

А со мной просто гадство какое-то творится, от близости с незнакомкой словно наизнанку выворачивает. Взгляд так и скользит от лица к мраморно-бледной коже шее, по которой так нестерпимо хочется провести пальцами. Спуститься ниже по кромке глубокого декольте, спрятать мелкую дрожь собственных пальцев в ложбинке, насладиться бархатом кожи.

А если посильнее обнаглеть, запустить под лёгкую ткань платья ладонь, сжать грудь. Нащупать сосок, раззадорить так, чтобы он подобравшись, набух под пальцами.

Твою ж мать! Да что я за животное, живущее на инстинктах?! Фантазию приходится прикрутить на самый минимум, чего так просто не выходит проделать с эмоциями, доведёнными до исступления. Те скачут как черти, подбрасывая палки в похотливый огонь, разжигая влечения.

– Не упрямься, давай помогу, – несильно и реагирую на девичье желание выглядеть независимой с гордо вздёрнутым подбородком. Внешне она может сколько угодно изображать из себя непоколебимость, но я прекрасно чувствую волнение. Протягиваю руку, но как-то даже предсказуемо вновь получаю звонкий шлепок ладонью. Характером красотка не обделена, трудно с такой договорится, придётся приложить недюжие силы. Сидеть на коленях ей явно опостылело, да и по тому, как она постанывает, становится понятно – приложилась об асфальт она сильно. И так же сильно противится предлагаемой помощи.

– Я сама, спасибо. Ты уже помог… бешеный.

Кивает головой на бессознательное тело, хотя сильных угрызений совести на бледном личике я не замечаю. Врунья лукавит, расклад с грубым кармическим откатом, при котором её обидчик отправлен в нокаут, несильно то и претит.

Или я ошибаюсь, и милые бранятся, только тешатся? И сейчас меня обвинят в неправильно сделанных выводах, во вмешательстве в частную жизнь, в рукоприкладстве и тогда я огребу по полной. И если слабак скоро очухается, то я вполне возможно, могу заполучить не спасённый трофей, а тюремный срок.

Последнего мне хочется меньше всего, проблем с законом, моя и без того не припудренная добропорядочностью личность, не выдержит.

Я подставлялся часто и густо, за правое дело и нет, по глупости и по велению сердца. Сейчас тот самым случай, когда я считаю себя правым, так ещё и вознаграждённым.

– Да всё с ним в порядке, я умею рассчитывать свои силы, – проверяю пульс на запястье бедолаги. Ровный, без перебоев или нитевидной пульсации. Успевая даже заметить, как мерно вздымается грудная клетка от вдохов и опадает от выдохов. Отойдёт, никуда не денется, ему и без того повезло, получить не по наглой морде, а всего-то в "солнышко". Без синяков, так сказать, воспитательный процесс прошёл.

Воспользовавшись временным моим замешательством, девчонка прытко вскакивает на ноги, проявляя всю свою строптивость и прыть, а те не играют ей в плюс. Из-за столь резкой перемены положения удержаться на них у неё выходит неважно. Пошатнувшись, и вроде бы слегка осев, она крепко цепляется за мои плечи, спасаясь от очередного падения, найдя отличную опору.

Я подвисаю на некоторое время, не понимая, как вести себя дальше, проработкой плана и стратегических манёвров заниматься некогда.

– Колени не сильно и пострадали, – отзываюсь тихо, не поднимая головы. Разглядываю содранную кожу, сдуваю налипшие соринки, жалея, что нет с собой воды. Не помешало бы промыть раны, а лучше обработать чем-нибудь антисептическим, кое-где забинтовать. Шрамы украшают мужчину, для прекрасной половины человечества есть много других способов быть красивыми. – У меня в машине аптечка, – замечаю глубокий порез, сочащийся кровью. – Стоило бы воспользоваться.

– Обязательно, – нервно одергивает платье, пытаясь закрыться от меня. – Вот пойди и выпей седативку.

– Мне она не нужна, я спокоен.

Медленно выпрямляюсь, минуя плоский животик, проходясь чуть ли не носом в весьма открытом декольте и ощутив свежий цветочный аромат, лёгким флером, оставленным на девичьей шее, остаюсь на грани.

На грани чего-то щекочущего под кожей, ловя себя на мысли, что держу в руках прекрасную соблазнительницу, а та больше не трепещет. Затихла, свыкается с моей проявленной наглостью, ведь широкие ладони так недвусмысленно сжимают точеную талию. Своими размерами девушка всё больше напоминает мне куколку. Хрупкую, фарфоровую куколку, которую я запросто могу сломать в своих лапах.