Штайнберг улыбнулся. Так он наверняка отыграется за ту невнятную формулу, которую его кузен опубликовал в прошлом году — какое-то теоретическое уравнение, вызвавшее умеренный ажиотаж в научных журналах. Эти древнееврейские свитки, несомненно, окажутся гораздо более значимыми, чем теоретические изыскания Беньямина.

Соперничество между двумя родственниками и друзьями началось еще в их раннем детстве, и теперь Штайнберг, безусловно, вырвется далеко вперед.

Тут он догадался взглянуть на часы и сообразил, что ему давно уже пора бы вернуться домой, в Вену. Штайнберг запер кабинет, вернулся в библиотеку, оттуда проследовал через другую дверь, выходившую не к реке, а в просторный двор, и обнаружил, что на усыпанной гравием площадке для стоянки автомобилей, где еще недавно стояли несколько автобусов с туристами, не осталось ни одной машины, кроме его старенького, но вполне надежного «Фольксвагена Жук». Миновав ворота, он покинул ухоженную территорию аббатства и выехал на дорогу, ведущую к мосту. В зеркале заднего обзора таяли в сгущавшихся сумерках две одинаковые башни и купол собора Мелька.

За то время, которое потребовалось, чтобы добраться до узкого моста, высоко перекинувшегося через Дунай, у Штайнберга сформировалось четкое представление о том, что будет содержаться в тех публикациях, которые он выпустит по результатам своей нынешней работы.

Его размышления прервал вспыхнувший в зеркальце яркий свет фар. Судя по высоте над дорогой, за ним ехал грузовик.

Странно. Грузовикам ездить по этому мосту строго-настрого запрещалось.

К тому же проклятая громадина стремительно набирала скорость.

Штайнберг понял, что сейчас произойдет, лишь за мгновение до того, как грузовик с громким металлическим хрустом наподдал сзади его «Фольксваген», швырнув маленькую машинку на перила моста.

В нем успел всплеснуться страх. Железное ограждение никоим образом не могло помешать его автомобилю сорваться в лежавшую внизу пропасть.

Он оказался совершенно прав.

Белый дом

Вашингтон, округ Колумбия

04:23 по стандартному восточному времени

Состояние, которое испытал Филипп Ханслер, президент Соединенных Штатов, когда его разбудил звонок стоявшего рядом с кроватью телефона, больше всего походило на похмелье. Взглянув на светившееся рядом с телефоном табло цифровых часов, он чуть слышно застонал. А пока снимал трубку и подносил ее к уху, в голову ему пришла совершенно очевидная мысль: этой ночью выспаться не удастся. Пользоваться этой линией мог только руководитель его администрации, и если он звонил в это время, значит, новости у него плохие.

Не включая свет, чтобы не разбудить жену, Филипп сел на кровати.

— Да.

— Доброе утро, мистер президент. Иранская ситуация вышла из-под контроля. Начальники штабов уже оповещены, Комитет соберется у вас в оперативном центре минут через десять.

Президент молча повесил трубку, высвободил ноги из-под одеяла и нащупал шлепанцы, оставленные возле кровати.

— Заказать тебе кофе? — спросила жена.

Как-никак, в кухне Белого дома круглосуточно дежурили несколько человек.

Президент зашлепал ногами в ванную.

— Не нужно. Там, куда я иду, меня, наверное, угостят.

Даже сама мысль о том помещении, где будет проходить совещание, заставила его поежиться. Оперативный центр, построенный во время «холодной войны» глубоко под Белым домом, представлял собой неуязвимый бункер и должен был служить командным пунктом президента на тот случай, если при внезапной ядерной атаке его не удастся эвакуировать из Вашингтона. Под землей скрывался целый комплекс помещений, снабженный всем необходимым, в том числе санузлом и кухней. Естественно, он был оборудован самыми совершенными средствами связи и до сих пор рассматривался как центральный пункт управления при возникновении критического положения в общенациональном масштабе.

Через несколько минут президент стоял перед дверью лифта, находившейся неподалеку от жилых помещений третьего этажа Белого дома. Из-за окон доносились гнусные завывания сирен приближавшихся автомобилей. Он посмотрел на часы. Высшие военные чины страны и их сопровождение успевали вовремя.

Как только президент вошел в зал заседаний, навстречу ему поднялись трое генералов и один адмирал. Президенту показалось, что он услышал звяканье медалей на их мундирах. Как этим парням удается так быстро нацеплять на себя все эти побрякушки и ленты? Наверное, у них имеется по несколько комплектов, которые заранее прикрепляют к кителям.

Президент коротко кивнул.

— Прошу садиться, господа.

Четыре задницы, облаченные в накрахмаленные и идеально отглаженные брюки, рухнули в кресла. Официант в белой куртке с подносом, на котором возвышался кувшин кофе и гора стоявших одна в другой чашек, появился одновременно с руководителем администрации Белого дома, государственным секретарем, министром обороны и директором Национальной разведки, поспешно усевшимися на свои места.

— Еще не нашли вице-президента, — сообщил руководитель администрации. — Будем ждать его?

«Нет у нас времени на то, чтобы обыскивать квартиры всех одиноких женщин, живущих в Вашингтоне», — подумал президент. Овдовевшего два года назад вице-президента всегда трудно было быстро отыскать, что по ночам, что в уик-энды. Впрочем, этот человек не слишком скрывал свои амбиции, так что следовало ожидать, что рано или поздно он изменит свое поведение.

Но вслух президент этого не сказал, а лишь покачал головой.

— Пусть кто-нибудь займется его поисками. Не будем заставлять остальных ждать понапрасну.

Взяв с подноса чашку с кофе, над которой еще поднимался парок, президент с благодарностью кивнул официанту.

— Что ж, насколько я понимаю, вы подняли меня из постели среди ночи не только для того, чтобы выпить кофе в моем обществе. — Он кивнул Джеку Аллену, чернокожему адмиралу лет шестидесяти. Из представителей своей расы тот первым дослужился до столь высокого звания и оказался вторым из них на посту председателя Объединенного комитета начальников штабов. — Итак, Джек, в чем дело?

Адмирал указал на огромный плоский экран, который занимало сделанное с большой высоты видеоизображение Ближнего Востока от Средиземноморья до Гиндукуша. По нему с востока на запад плыла красная точка.

Адмирал говорил басом — настолько глубоким, что, как заметил президент, его голос доносился словно бы откуда-то снизу. Так мог бы говорить ветхозаветный пророк.

— Перед вами, мистер президент, спутниковое изображение в реальном времени, на котором видны шесть ракет K-двенадцать, или СУМА, каждая из которых способна нести десять и больше разделяющихся боеголовок, в том числе и с атомным зарядом. Они были запущены из трех различных точек в Иранской пустыне, где наши спутники ни разу не обнаружили пусковых установок. Вероятно, из подземных шахт.