Учти, теперь нам нельзя терять время, потому что мы частично раскрыли карты; и помяни мое слово, дружище, уже этим летом в здешних краях нарисуются ребятки из ЮКОСа, ЛУКОЙЛа и других достопочтенных компаний…

– Я в этом не сомневаюсь, – усмехнулся Рассадин. – Как только потянет из этих краев жирненьким и вкусненьким, их породистые носы тут же повернутся в нашу сторону… Но на первых порах, уверен, они не станут вставлять нам палки в колеса, а будут лишь присматриваться. Исходя из того, что мы не раз видели с тобой в Тюмени, они будут ждать, пока кто-нибудь произведет качественную разведку, потом, опираясь на полученные данные, скалькулируют доходные и расходные части и прежде всего задумаются о способах и стоимости транспортировки добытой продукции. И только после этого, когда выйдут на уже просчитанный нами результат, настанет время для торгов, дележки и прямых наездов… Наше счастье, что никто из них не в курсе данных, полученных здесь в семьдесят девятом и восемьдесят шестом годах… Потому что если бы кто-то из «монстров» обладал в полном объеме той информацией, какой обладаем мы, то нас, Руслан, сейчас бы здесь не было.

– Весь кусок целиком мы, конечно, не проглотим, – сказал Хорхоев. – Хорошо, если четверть всего нам достанется. Но одно могу точно сказать: «озерное» месторождение мы никому не уступим! Кстати, Николай… Какие там у тебя просчитаны запасы?

– А то ты не знаешь, – усмехнулся Рассадин, затем, понизив голос, произнес: – Примернопятьсот. Считай столько же, сколько во всей Чечне… Необычайно мощные пласты… И еще…

– Т-с-с, – шутливо приложив палец к губам, сказал Хорхоев. – Учти, кроме нас с тобой этого пока еще никто не знает…

Пока они обменивались репликами, погода на востоке существенно улучшилась. Хорхоев, обменявшись на прощание рукопожатием со своим старинным другом и еще раз пообещав вернуться к ужину, забрался в салон «мишки». Компанию ему составили двое охранников, один вооруженный карабином, другой «калашом», а также один из сотрудников, выделенный Рассадиным им в провожатые.

Рассадин еще несколько минут стоял на краю летного поля, провожая взглядом вертушку до тех пор, пока она, удаляясь в сторону сталисто-зеленоватого горного кряжа, не превратилась в точку, а затем и вовсе исчезла с глаз…

Поиски пропавшего вертолета продолжались долгих девять суток. И если бы не энергия и настойчивость Рассадина, а также присоединившегося к нему на третий день Бекмарса, одного из двух младших братьев Руслана, мобилизовавших для розысков все, что только могло передвигаться по земле и по воздуху в этих краях, то Руслан Хорхоев, наверное, еще долго числился бы пропавшим без вести…

Вертолет потерпел катастрофу в труднодоступной местности, примерно на половине расстояния от озера Азас до поселка Дальний. Машина упала в болотистой местности, поэтому добраться до полузатопленного фюзеляжа оказалось делом непростым.

Тело Хорхоева пострадало от удара меньше, чем у других жертв крушения.

На его окаменевшем лице застыли следы каких-то переживаний. Но о чем так мучительно думал этот человек в последние секунды своей непростой жизни, уже никому не суждено знать…

Идея задержаться ненадолго в Казбеги, где в живописном урочище расположена некогда популярная среди путешествующего по Кавказу люда база отдыха, пришла к Протасову, как это часто бывает, внезапно. По правде говоря, в его первоначальные планы путешествие по Транскавказской магистрали не входило. Он вообще не собирался оставаться в Грузии дольше, чем требуется для того, чтобы отдать некую дань прошлому, перед которым он сам, кажется, ни в чем не виновен. Ни в прежние годы, ни тем более сейчас он не собирался заниматься здесь какими-либо расследованиями, изображая из себя крутого мстителя.

Просто он считал очень важным для себя посетить некоторые памятные ему места; и вот теперь, когда он сам резко поменял свою жизнь, наконец удалось осуществить давние замыслы – с этой поездки в Закавказье, собственно, он и решил начать «новую жизнь».

Протасов съездил на двое суток в Новый Афон, затем вернулся обратно в Тбилиси. И, как выяснилось, напрасно: человек, прежде хорошо знавший его отца, нынче работающий в грузинских спецслужбах, от прямого разговора с ним, Протасовым-младшим, уклонился… И это в общем-то неудивительно. Люди такого рода, как тот грузинский гэбист, с которым пытался побеседовать начистоту Протасов, предпочитают в подобных случаях держать рот на замке.

На этом, собственно, его программа пребывания в Грузии была исчерпана.

Заказав через администратора такси, Протасов отправился из гостиницы прямиком в аэропорт – на руках у него уже был авиабилет до Москвы. Но тут случился облом: нужный ему рейс неожиданно отменили. Та же участь спустя короткое время постигла ростовский рейс, а вдобавок по зданию аэропорта динамики разнесли информацию, что по независящим от местных авиалиний причинам все вылеты в российском направлении откладываются на неопределенный срок…

Ждать, пока вновь помирятся Владимир Владимирович с Эдуардом Амвросиевичем, – возмущенные пассажиры, естественно, тут же обвинили в происходящем лидеров двух стран, – Протасову было как-то не с руки.

Наведя нужные справки, он пришел к выводу, что сподручнее всего ему проложить свой маршрут через Владикавказ, откуда он сможет беспрепятственно вылететь в Москву. В конце концов, он теперь вольная птица, ему некуда и незачем спешить.

На следующий день, ближе к вечеру, он был уже в Казбеги, небольшом городке, расположенном почти у самой российско-грузинской границы.

Междугородный автобус, чей салон был заполнен едва наполовину, делал здесь получасовую остановку. Протасов выбрался из прогретых за день внутренностей автобуса на крохотную привокзальную площадь, закурил.

Казбек, контрастно выделявшийся на фоне подсиненного сгущающимися сумерками неба своей заснеженной вершиной, смахивающей на белую кардинальскую шапочку, был столь же величественным, как и в прежние времена. В воздухе витал смешанный запах цветов и доходящего на углях мяса. Швырнув окурок в урну, Протасов еще раз задумчиво оглянулся окрест. Затем так же неторопливо изъял свою большую дорожную сумку из багажного отсека, жестом показал водителю, что остается в Казбеги, после чего направился к расположенной в полусотне метров от автовокзала гостинице…

Хотя было еще только половина девятого утра, в номере, выходящем на солнечную сторону, уже заметно давала о себе знать духота. Через открытую настежь балконную дверь в комнату вместо бодрящего сквознячка просачивались запахи свежезаваренного кофе и выставленного с утра пораньше во дворе мангала. Скромный одноместный номер, выделенный Протасову, местный администратор гордо обозвал «апартаменты «люкс». Александр не стал с ним спорить – за постой взяли недорого, – но про себя отметил, что по меркам Парижа и Марселя эта построенная еще в советское время гостиница недотягивает даже до «трехзвездочного» уровня.