С этими словами она быстро вышла из комнаты, а Паркер впервые взял на руки своего сына.

Десять лет спустя

Стиснув руль так, что побелели костяшки пальцев, Хоуп Теннер въехала туда, где хотела бы сейчас оказаться в последнюю очередь: в город Супериор[4], штат Юта, население 1517 человек. Город тут же вызвал в ее памяти лавину воспоминаний — продуктовый магазин Брата Петерсена, который частенько угощал ее лакричными сладостями; начальная школа, куда ей разрешали ходить целых два года, — место, где она открыла для себя искусство и научилась творчеству; ратуша с башенкой и часами на четыре стороны, которые всегда наполняли гордостью ее детское сердечко.

Но еще был молитвенный дом с твердыми скамейками, на которых она сидела по многу часов со своими братьями и сестрами (коих было двадцать девять) каждое воскресенье и слушала, как святые братья восхваляют достоинства многоженства, общинной жизни и «принципа», как они его называли; пекарня тети Тельмы, где они заказывали торты на каждую свадьбу ее отца; старый амбар, где…

Хоуп на мгновение зажмурилась. «Не вспоминай про это, — приказала она себе. — Не вспоминай, и все».

С тех пор, как она сбежала из Супериора, прошло одиннадцать лет. Это были очень трудные одиннадцать лет, но она их пережила. Сейчас у нее было образование, стабильная работа медсестры и съемный домик в трех часах езды от городка под названием Сент-Джордж. И как бы Хоуп ни скучала по матери, она не собиралась сюда возвращаться. Но она вернулась — ради своих сестер.

На старом «шеви-импала», купленном у одного из соседей, Хоуп доехала до перекрестка в центре города. Она свернула налево к парку, восточная часть которого служила кладбищем, и влетела на покрытую гравием парковку. Был только полдень, и большая часть прихожан Предвечной апостольской церкви все еще находились на церковной службе. Парк был практически пуст. Но совсем скоро его заполнят женщины и дети. Может, будет и несколько мужчин. Тех, кто не уединился в молитвенном доме, где решали, кто будет говорить проповедь на следующей неделе, чья дочь станет очередной женой старейшины, какая семья требует больше денег на продукты по нужде, а какая по жадности. Сегодня День матери, а в День матери практически все устраивали в парке пикники после богослужения. И если ей повезет, она сможет увидеть своих сестер, а если очень повезет — возможно, даже улучит момент и поговорит с кем-нибудь из них, пока отец и остальные братья еще в церкви.

Руки у Хоуп стали липкими от пота, сердце бешено билось. Она вышла из машины и под защитой тополей пошла по парку. Она надеялась, что никто не заметит ее раньше, чем она будет готова показаться. В воздухе витали запахи скошенной травы и нагретой земли, бабочки — в основном черные — перелетали с нарцисса на нарцисс. Поблескивающие неподалеку надгробия, казалось, наблюдали за ней, как притихшие зрители в ожидании главной драмы.

«Поверни назад и поезжай домой! — кричал ее разум. — Что ты такое творишь? Ты одиннадцать лет приходила в себя после того, что здесь произошло. Бога ради, целых одиннадцать лет! Тебе что, этого мало?»

Нет, ей было больше чем достаточно. Но Хоуп не могла позволить себе повернуться и уйти. Может быть, Черити, Фейт[5], Сара или Лари захотят уехать с ней.

И может, несмотря на свои скудные средства, она сумеет им помочь.

К счастью, ей не пришлось долго ждать. Она увидела женщин и детей, идущих по направлению к парку. У них в руках были миски, корзины и пакеты с едой. Они вошли в парк в дальней его части, рядом с детской площадкой. Дети тут же разбежались, смеясь и перекликаясь, а женщины продолжали путь к столикам для пикника. Они были одеты в некрасивые, вручную сшитые платья, ниспадающие до лодыжек и закрывающие руки до запястий, — и чем-то напоминали женщин-первопоселенцев. Волосы высоко зачесаны и заплетены в длинные косы. Никакой косметики.

Святые братья осуждали любой намек на тщеславие или недостаток скромности. Кроме того, они выступали против любого влияния современности, которое могло отвлечь от церкви женщин и детей. Например, образование или телевидение. Поэтому очень немногие женщины — если таковые вообще были — получали возможность окончить колледж. Основная масса не оканчивала даже среднюю школу. Чужим людям женщины представлялись сестрами или кузинами своих мужей, они вели уединенный образ жизни, выполняя строго определенные обязанности. Мужчины работали и отдавали все заработанное церкви, их слово было законом во всем, и они имели столько жен, сколько хотели. Женщины же были низведены до готовки и уборки, а также вынашивания и воспитания детей; им постоянно угрожало вечное проклятие, если они были «слишком эгоистичны» или «нечестны» в борьбе за внимание своих мужей.

Хоуп же была бунтаркой. Она не могла заставить себя подчиниться диктату отца, не могла жить по «принципу». Даже ради Господа. Даже ради любимой матери. И уж конечно, не ради отца. В понимании ее родных Хоуп потеряла свою душу. Возможно, так и было. Хоуп не была уверена, что не окажется в итоге в аду, но она совершенно точно знала, что уже была в подобном ему месте.

Оставаясь за деревьями, она осторожно подошла ближе и стала узнавать лица. Крепко сбитая женщина в синем в цветочек платье напоминала старшую из сестер Кеннон, а высокая старуха, скорее всего, была одной из жен Гарта Хантингтона. Райлин Пу Теннер, самая младшая из жен ее отца — во всяком случае, так было одиннадцать лет тому назад, — стояла посреди этой суматохи. Она не была красавицей, но очки в металлической оправе и стянутые в пучок жидковатые волосы ее просто уродовали. На ней было настолько свободное платье, что Хоуп подумала, что она или беременна, или недавно родила. Райлин давала указания гибкой девочке, которую Хоуп сначала даже не узнала.

— Не ставь пока десерты, Мелани! — крикнула она. — Разве ты не видишь, что мы еще не застелили столы?

Мелани? Хоуп схватилась за дерево, которое было для нее одновременно укрытием и опорой. Когда она убежала, Мелани была совсем малышкой, ей и года не исполнилось. А теперь только взгляните на нее! Сколько еще детей появилось у отца? И сколько еще жен?

Когда она сбежала, у Джедидая Теннера было шесть жен. Сестра Джослин — от Хоуп всегда требовали, чтобы она называла жен своего отца сестрами, поскольку они были дочерьми Бога и сестрами в Его царстве, — была первой женой и родила ему четырех мальчиков и пять девочек. За сестрой Джослин шла сестра Силия, несмотря на то что Силия была на несколько лет старше Джослин. Хоуп как-то раз слышала, что у Силии были проблемы с зачатием. А может, после того как новизна брака потускнела, отец просто перестал приходить к ней в постель. Они никогда не казались ей подходящими друг другу, и в этом смысле многоженство было очень удобным для мужчины. Джедидай мог просто пойти в другую часть обветшалого дома к Силии или в трейлер через улицу. Остаться на ночь с кем-то из других жен. Во всяком случае, у Силии было только двое детей, две девочки. У сестры Флоренс, третьей жены отца, было шестеро мальчиков и две девочки. Мэрианн, мать Хоуп, родила пять девочек и, к невысказанному разочарованию отца, ни единого мальчика.