Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ветер завыл в щелях дома, будто подгоняя Юри на завтрак, и она послушно ступила на холодный пол. На сундуке была свалена куча вещей, среди которых Юри нашла то, что хотела надеть сегодня. Аскарские мастерицы сшили для них с Далией новую теплую одежду. Ткань уже успела пропахнуть костром и хонгом, который пролил на Юри изрядно пьяный воин на пиру в честь свержения короля Олафура. Даже после стирки от накидки и рубашки тянуло дымом, спиртом и хвоей. Но, несмотря на это, Юри с большим удовольствием кутала тело в эти меха. Особенно по утрам. Брюки, обтягивающие худые ноги, Юри заправила в высокие ботинки. Рубашку стянула корсетом из кожи дикого зверя и толстых длинных костей рыбы, что водилась в Незамерзающей реке, а плечи укрыла длинной накидкой. Белый мягкий мех на изнанке напоминал шерстку кроликов, которых Юри видела в Арасе, но аха сказали, что это шкуры северных лисиц: на них жители столицы охотились в горах. Юри не любила побрякушки и никогда не носила ничего лишнего. Но теперь у нее появилась вещица, с которой Юри не расставалась даже по ночам. Она застегнула на бедре тугой ремешок с ножнами, в которых хранился клинок Куана. Тот самый, что порезал ей щеку. Тот самый, что чуть не убил Соно в тот день, когда Куан ворвался в покои Юри и, повалив ее на пол, силой удерживал в своих объятиях. Юри силилась забыть холод металла, что вспарывал ей кожу. Шершавый язык Куана, который слизывал ее кровь, запах из его рта и безумные черные глаза. И Юри могла забыть, ведь она уже научилась стирать жгучие воспоминания, но выбирала помнить. Из-за Соно. Из-за страха, что он погибнет, оставив ее одну. Юри не забудет о Куане, и тогда ее ненависть поможет отомстить за Соно.
Юри вышла в пустой коридор. От стен эхом разлетались голоса суетливых кухарок: они готовили завтрак для короля и его гостей.
«Все еще спят», – подумала Юри и тихо, чтобы никого не разбудить, двинулась на носочках вдоль комнат.
Она вышла в большой зал, где все готовились к завтраку. Двое аха охраняли главный вход, а несколько служанок в фартуках мельтешили у столов с приборами в руках.
– Хвор штопс тишди?! На иерш ех икшена!
Старшая кухарка, кажется, была недовольна ранним пробуждением гостьи. Поставив последнюю кружку на стол, она зло цокнула языком и ушла с другими слугами на кухню.
– Уштан грирс! Уштан! Грирс! – причитала она, размахивая кухонным полотенцем.
Юри фыркнула и села за накрытый стол. Четыре деревянные тарелки, четыре ложки, стаканы и графин, наполненный водой. Так же строго и скромно, как в «Или». Никаких цветов в вазах, красивых салфеток и других украшательств, чуждых этому месту.
– Тебя только что назвали неблагодарной свиньей. – Из Мысленного зала вышел Атер. – Но ты не бери в голову. Маста всегда была прямолинейной.
– Я уже поняла, что от аскарских людей гостеприимства ждать не стоит.
– Эй, я же извинился за грубую встречу. И не раз. – Атер сел напротив Юри.
Он поднял вилку и покрутил ей перед глазами. А затем проделал то же с ложкой, ножом, тарелкой и кружкой. Проверив на чистоту, он положил их обратно на стол и несколько раз поправил приборы, чтобы те лежали идеально ровно.
– Эвон у Соно? – спросила Юри.
Она заглянула за спину Атера и остановила взгляд на двери в конце коридора.
– Эвон спит. Он очень устал, я отвел его в свои покои.
Юри случайно задела свой столовый нож, и, заметив это, Атер протянул руку, чтобы поправить его.
– Знаешь, Юриэль, больше десяти лет я жил с жестоким отцом под одной крышей. Молча наблюдал, как он избивает маму с сестрой. Как мучает Эвона. Я страдал вместе с ними и корил себя за бездействие. Считал себя плохим сыном и братом.
– У всех нас паршивое прошлое. – Юри, кажется, понимала, к чему он ведет.
– И поэтому я хочу изменить будущее.
– Мы все хотим.
Атер собирался завести долгий и нудный разговор, и Юри, которой захотелось откинуться на спинку стула, вспомнила, что в Аскаре не очень-то любят удобства. Ведь вместо стульев тут были проклятые узкие скамейки. Все для пиров и ничего для переговоров.
– Я для Эвона сделаю все. Он больше не будет страдать. – Атер скрестил руки на груди. – Я сверг отца, разрешил вернуться Варге и отменил сделку с принцессой Эверока. Все это стоило мне больших усилий. Ты и представить себе не можешь, через что я прошел. Даже не догадываешься, как сложно было все эти годы притворяться послушным и любящим сыном. Закрывать глаза на все, что творил отец, и соглашаться с каждым его решением, указом, приговором. А после за его спиной строить заговор и, пока он напивался до беспамятства, перетягивать слуг и аха на свою сторону, обещая им новую жизнь. И все для того, чтобы наконец подарить людям свободу. И… чтобы избавить себя и брата от недостойного отца. Я страдал только ради Эвона и светлого будущего своей страны.
– А теперь принуждаешь Эвона стать мужем Далии и будущим королем Эверока. Хороший план. Надежный.
Атер опустил голову, и бусины на его косичках зазвенели, ударяясь друг о друга. Он замолчал, уставившись в пол.
– Я хочу стать хорошим королем и братом, но, боюсь, уже поздно. Кажется, я утратил все хорошее, что во мне было, и иногда воспитание отца, которому я так противился, вылезает наружу.
– Надеюсь, тебе не хочется кого-то избить…
– Нет! – Атер, громко крикнув, помотал головой. – Я… я будто хочу спрятать Эвона. Забрать у вас. Оставить при себе, чтобы оберегать. Странные мысли в голове: кажется, что все вокруг хотят причинить Эвону боль и лишь я могу его защитить.
– Почему ты говоришь это мне, Атернай? – Юри наклонилась к нему ближе.
– Я смею просить тебя об услуге. – Атер тоже склонился к Юри, руками сдвинув приборы. – О двух услугах. Помоги Эвону, когда ему будет нужна помощь, и позаботься о нем так же, как он сейчас заботится о Соно.
Юри кивнула. Ее не нужно просить об этом. Эвон стал ей близким другом, а друзей она в беде не бросает.
– И второе. – Атер на секунду засомневался, но все же сказал: – Уходите из моего дома как можно скорее. Не просите Эвона идти вместе с вами. Это не его путь, а ваш. Он не должен рисковать жизнью и лезть в дела святых.
Юри начинал злить этот разговор. Атер не хотел слышать ее и настаивал на своем, но Юри была не из тех, кто соглашается с несправедливостью.
– Это его выбор, а не твой. Перестань решать за брата. Если он захочет уйти с нами, то я не буду его отговаривать.
Атер вздохнул и отодвинулся от Юри. Вновь аккуратно разложил приборы.
– Я переживаю за Эвона и хочу, чтобы он остался дома. И я сделаю все для того, чтобы так и случилось. Если ты и твой ниджай помешают мне, то я…
– Я поняла, – перебила его Юри, не желая слушать этот бред про заботу и любовь. – Ты хочешь контролировать Эвона, а не защищать. А нас гонишь, так как считаешь, что Эвон не пойдет за нами в одиночку. Он так и не узнает нашего плана, не поймет, куда мы направились дальше и как хотим спасти мир. Тогда он останется здесь. – Юри скрестила руки на груди. – Интересно… Что скажет Эвон, когда поймет, что его брат выгоняет гостей из дома?
– Пока что я позволяю Эвону помогать твоему другу. Ниджай слаб, и без моих лекарей нескоро придет в себя. Мои аха каждую ночь ходят в горы за бутонами цветов, а после весь день вместо тренировок сидят с тобой, пока ты испытываешь на них свой новый дар. Эвон тратит