Я думал, в Европе все подряд ведьмы со стихиями смерти, ан нет.

Блондинка с пытливым интересом пыталась что-то найти в моих глазах, но нашла только мой ироничный прямой взгляд.

— Пошли, — бросила она по-немецки, разворачиваясь в сторону лестницы на второй этаж, где находились нумера.

— Яволь, майн фюрерин! Их либедих! — ответил ей тоже на немецком, выдав почти весь свой словарный запас на языке Гёте. На мою неожиданную эскападу фрау обернулась и одобрительно оскалилась.

«Посмотрим, что за магесса-страпонесса мне попалась. Если что, вырублю и скроюсь в её мотоциклетном прикиде, должен подойти», — думал я, поднимаясь по ступенькам и наблюдая перед собой упругие девяносто, упакованные в облегающий блестящий латекс. В то, что мне хватит сил её вырубить, я не сомневался.

Зашли в дальнюю комнату, оббитую красным бархатом. Блондинка закрыла тяжелую дверь на замок и развернулась ко мне. От нее повеяло опасностью, а её взгляд превратился в дуло пистолета перед выстрелом.

— Если ты хоть кому-то проболтаешься, что здесь между нами произойдёт, я тебя убью, — угрожающе она надвинулась на меня. Но эффект был смазан смешком, прозвучавшим в моей голове во время синхронного перевода.

— Да без проблем, я не из болтливых, — ответил я на великом могучем. На промелькнувшее в её глазах сомнение я пояснил: — Да ты не переживай. Я как та собака, всё понимаю, только шпрехать на твоём языке не могу. А ты меня понимаешь?

— Моя твоя понимать, — она ответила по-русски с ужасным акцентом. Стащила перчатку с руки, встала близко-близко и с потемневшим взглядом погладила меня по щеке. — Красивый, нравиться, карашо.

— Слушай, — поморщился я, отстраняясь от неожиданной ласки, — говори лучше на дойче, я и правда всё понимаю.

— Гут, — она опять перешла на свой лающий язык. — Ты мне обойдешься в пятьсот евро в час, я забронировала номер на четыре часа. Надеюсь, ты меня не разочаруешь.

Она отошла от меня к стойке с игрушками и взяла в руки стек с кожаным хлястиком. Я бросил взгляд по сторонам. Окна нет, поэтому незаметно покинуть помещение не получится. А так всё в лучших традициях логова последователей Маркиза: огромный траходром с железной спинкой, к которой так удобно пристёгивать наручниками жертву, черный Андреевский крест с широкими ременными крепежами, станок с колодками, подвешенные на крюк в потолке цепи с качелями из плотной кожи — здесь было всё для воспалённой фантазии гостей.

Баронесса подошла ко мне, похлопывая себя стеком по ляжке: — Умеешь играть во взрослые игры со стоп-словом?

— Приходилось, был как-то опыт, — я напрягся, готовясь вырубить магессу. Сейчас я этой любительнице пятьдесят оттенков коричневого покажу, что такое патриархат!

Неожиданно она всунула мне в руки стек, и одним движением расстегнула куртку, под которой ничего не было, кроме зажимов на затвердевших сосках. С придыханием и поволокой в глазах магесса выдохнула: — Я плохая девочка. Накажи меня!

* * *

— Эх, где сейчас наш Ярик? Бедненький, наверное, его сейчас пытают, стараясь выведать секреты производства алмазов, — печально произнесла Наташа, наблюдая, как Ксения свет Борисовна копается в моторе Комбата. Ягужинская в компании с Мухиной и Смирновой сидела в гараже, потому как оставаться в одиночестве было решительно невозможно. Вечеринка закончилась землетрясением и всеобщим шухером. Теперь Лазенковский дворец разрушен, парк в осаде, Ярослав пропал, и что делать непонятно… Оставалось только смотреть, как Ксюха работает над сборкой очередного автомобиля.

— А откуда могли узнать про алмазы при нашем уровне секретности? — спросила Ксения, размазывая грязь по рукам промасленной ветошью. Ей тоже было тревожно, но она умела успокаиваться, погружаясь в работу с железяками.

— А может это не из-за алмазов? — вставила свои пять копеек Варя. — Это же сучка Лопухина виновата в его похищении! Узнала, что он сильный одарённый, и решила прибрать к рукам такое сокровище!

— Точно! Вот курва! Мы тут, понимаешь, его выходили, вырастили, поддерживали, он с нами князя получил, а она на всё готовенькое! — возмутилась Наташка.

— Ничего, зная, как Ярик решает проблемы, могу вас уверить, что надолго Анька силой его не удержит. Помню, как мы с Яриком отбивались от бандитов, он страшен в гневе, — Ксюша, наконец, поняла всю бесплодность попыток оттереть руки от масла грязной тряпкой и вытерла их о любимый комбинезон, надетый по привычке на голое тело.

— Ага, кобельеро он ещё тот! Всё в будущий клан! — передразнила Ярика Наташа. — А нам тут переживать, пока он с Анькой кувыркается! Ходок!

— Да хватит тебе! — шикнула на неё Варя. — Ты живёшь в мире одарённых аристократов, девочка. Поэтому он ходил, ходит и будет ходить, нравится тебе это или нет. Сильным мужчинам можно и нужно. Да и не факт, что он сейчас с кем-то кувыркается. Безопасницы у Юсуповых опытные, так даже с ними Машка с Иркой ничего не смогли сделать. Нет, девочки, Лопухина была на подтанцовке, а заправлял какой-то матёрый противник… Хоть бы он выжил и справился!

Глава 2

Поручик Ржевский после посещения борделя молча одевается и выходит на улицу.

— Поручик, а деньги?

— Мадам, денег нет, но вы держитесь здесь. Вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья!

* * *

Люди живут в своих проблемах и мечтах. Чем больше у человека проблем, тем чаще он сбегает в свой вымышленный мир с розовыми пони и драконами или в замки с тяжёлыми шторами и мрачными комнатами в красно-чёрных тонах. Вы хоть раз видели абсолютно нормального человека, кроме того, кто в зеркале? И что такое норма? То, что является нормой для меня, будет извращением для другого и наоборот. Нет, каждый сходит с ума по-своему, и лучше никому не хвастаться своими тараканами, потому как у собеседника тараканы могут быть совсем другого размера и породы…

К чему это я? Тараканы в голове Греты (Генриетта разрешила звать её сокращённым именем) были размером с немецкую овчарку. Она была не такой, как большинство одарённых из-за моральной травмы в подростковом возрасте, нанесённой гостившим у них в замке одним английским лордом. Она влюбилась в него, а он оказался садистом-насильником. Позже она пережила эту влюблённость, после которой остались те самые необычные потребности. И теперь, если другие магессы-европейки любили доминировать над своими партнёрами, Грета наслаждалась подчинением. И чем грубее было мужское доминирование, тем большее возбуждение она испытывала.