Она всё-таки решила дать ему ещё один шанс.

— Слушайте, — она покосилась на оператора, который, загрузив оборудование в фургончик, околачивался возле живой изгороди. — Может быть, обсудим ваши мысли за ужином и бокалом вина?

Признаться, она сделала это предложение теперь уже больше из жалости, чем из интереса и не рассчитывала на положительный ответ, но учёный её удивил:

— Почему бы и нет? Стойте! Что вы делаете?!

— Что? — не понял оператор. — Ем ягоды. Они вкусные.

— Они не изучены, понимаете? Может быть, они вообще ядовитые! Мы ещё не получили результатов анализа из главной лаборатории института.

Нет, теперь уж точно никакого свидания с доцентом, не будет, со смешанным чувством досады и облегчения подумала репортёрша.

— Ну, тогда хочу вас удивить, профессор, — оператор сплюнул косточку на асфальт, — их многие едят и пока что никто не умер. Если бы они представляли опасность, больницы были бы уже завалены отравившимися, а морги — умершими.

— Действительно, — удивилась репортёрша. — Их распробовали, как только они появились на кустах. Спросите у кого угодно. Вон, дети объедаются.

"И будут ягоды…. горше моих слёз" и покроет тлен ваши земли и да иссохнут ваши тела"

Она забросила себе в рот сразу горсть красных ягод, а доцент посмотрел на детвору, которая шныряла по парку и срывала ягоды, наполняя маленькие ладошки.

— Неповторимый вкус! — восхитилась она. — Реально, попробуйте!

— Н-нет, спасибо, — учёный был явно раздосадован таким поворотом событий. — Я бы вам всё-таки не советовал их есть, по крайней мере, в таком количестве. И покажитесь врачу. На всякий случай.

Она посмотрела на него с явно выраженным сарказмом и махнула рукой оператору:

— Поехали в гостиницу! Надо скоротать время, — она подмигнула бородачу, — а то командировка ещё на целые сутки, а мы тут уже сделали всё, что только можно было.

Оператор с явно выраженной ухмылкой, мол, завидуй мне молча, посмотрел в глаза учёному и приобняв журналистку направился к арендованному автомобилю.

***

Доцент, вспоминая строки из обоих Заветов, вернулся в свой кабинет в здании института и стал разбирать бумаги, скопившиеся на столе, среди которых была новая порция корреспонденции. Он снова и снова искал ответ на свой запрос, но его не было.

Две недели назад его отдел направил на исследование образцы листьев и ягод с кустарника специальным курьером, но ответа так и не поступило, даже промежуточно, что образцы приняты и находятся в разработке.

Местное оборудование было не приспособлено для решения таких задач. В своё время, он написал не одно письмо с обоснованием необходимости соответствующего приобретения, но соответствующее финансирование так и не было выделено. Их филиал считался не самым важным в научной деятельности и существовал, скорее, как дань традиции.

Он со злостью ударил по столешнице, но в последний момент сдержал руку, и удар и больше обозначил удар, чем произвёл его.

Как же он был зол на всех этих людишек, которые тащат в рот что ни попадя! Есть столько фруктов, ягод и овощей, которые проверены веками, а они решили полакомиться ягодами, которые созревают всего раз за две тысячи. Или больше, лет. Мол, это же так круто, что можно съесть ягоды, а потом хвастаться перед проживающей в другом регионе роднёй.

Он попытался вспомнить, как всё начиналось. Как однажды утром он проснулся, выглянул из окна кухни и обомлел, посмотрев на свою живую изгородь и увидев на ней белый налёт. А когда надел очки и присмотрелся, понял, что это совсем не налёт, а появившиеся маленькие бутончики, которые очень быстро превратились в фиолетовые цветы разных оттенков. Он тогда даже сразу не поверил и решил, что его просто кто-то хочет разыграть. Ну, не только его, а вообще весь город. А потом по улицам стал разноситься этот одурманивающий аромат, от которого накатывало сладостное головокружение.

Он покачал головой, вздохнул. Ещё раз перебрал письма, принесённые с утра секретаршей заведующего кафедрой.

Хм… Интересно, а это что? Он взял в руки конверт: кафедра истории и практической археологии столичного университета. Интересно. Туда он ничего не писал, хотя и подумывал об этом. Ещё он хотел написать в епископат, чтобы ему хотя бы указали, где и что стоит искать, а уж он как-нибудь разберётся. Тем более что местный святой отец внезапно замкнулся и перестал идти на контакт, а ведь они с ним провели не один час, сидя за столиком в кафе и ведя научно-теологические споры, которые ему так нравились.

Раздался телефонный звонок, и он отложил на стол конверт, который уже успел надорвать, но, так и не успев его вскрыть полностью.

— Да? — спросил он в поднятую трубку.

— Беги! — раздалось в динамике. — Убегай из города! Срочно! Прямо сейчас! Бросай всё и беги!

— Подожди! — доцент явно узнал говорившего. — О чём ты?! Почему бежать?! Куда?! Зачем?!

— Послушай, у меня могут быть большие неприятности, если отследят звонок. Не перебивай! Решение принято на самом высоком уровне! Не жди ответа из Института! Просто послушай меня и беги! Ноги в руки и беги!

В трубке внезапно раздались гудки, а затем и вовсе наступила тишина. Доцент несколько раз дунул в микрофон, понажимал на клавишу сброса, но гудки не вернулись. Подождал ещё минут пять — ничего.

Он вышел в коридор и прошагал в приёмную профессора, где сидела секретарша.

— Извините, — обратился он, — у вас тоже телефон не работает?

Секретарша оторвалась от листания журнала мод и подняла трубку. На столе рядом с органайзером для бумаг стояла пиала, наполовину наполненная теми самыми ягодами.

— Нет, — легкомысленно ответила она, — не работает. Наверное, сбой на подстанции. Или камнепад в горах сбил линию.

Она вернулась к просмотру глянца, забыв о существовании доцента.

— Может быть, — согласился он и вышел из приёмной, вернулся в свой кабинет, и вновь поднял трубку — тишина.

Камнепад, конечно, мог повредить линию, но обычно сразу идёт переключение на резервную. Он даже не смог вспомнить, когда бы связь пропадала на такое продолжительное время.

— Тоже не работает?

— А? Что? — встрепенулся доцент.

В дверях стоял его давний