оказался возле старого кирпичного одноэтажного здания районного следственного отдела, по иронии судьбы расположившегося входом на улице Свободной, занимавшего правое крыло п-образной постройки вдоль улицы Коммуны. Постройка в конце крыла уже возвышалась на высоту двухэтажки, так как улица плавно сползала к долине реки Венёвки. Пролетел по коридору несколько дверей и вихрем ворвался в кабинет.

— Здравствуй, здравствуй, Евгений Фёдорыч, заходи, садись.

Леонид Аркадьевич был мужиком что надо. Не задавался, любил похохмить, дело излагал ясно и кратко. Ему под пятьдесят. Гладковыбритый кругленький живчик с залысинами на лбу, с маленькими улыбчивыми глазками и довольным выражением лица. Занимал он одну из просторных комнат в здании отдела. Палашов частенько посиживал с ним за длинным столом. Впрочем, там вся команда собиралась регулярно.

— Ну что, старичок-боровичок, не ссохся ты у нас ещё от нехватки питательных элементов в почве? В Москву не надумал уматывать?

Примерно раз в неделю Леонид Аркадьевич обязательно задавал подобный вопрос.

— Нет, пока не надумал. Почва наша, напротив, жирна и плодоносна. Да и что мне Москва? Работы везде хватает. Рвался я оттуда. Не по мне этот суматошный город.

— Ну, смотри, смотри сам.

— Меня вот отправите, а с кем работать станете?

— Ну… ладно… ладно… Покончим с реверансами. Тут вот какое дело. Сегодня рано утром поступил звонок из Спиридоновки. Деревенька крохотная, домов тридцать, почти одни дачники, а дельце, боюсь, крупное выйдет. Меня тоже из постели выдернули. Только в полседьмого утра.

— Откуда вы знаете? — удивился молодой человек.

— О чём?

— О постели.

— Я, мил человек, всё знаю, — ехидно улыбнулся Лашин.

«Должно быть, по голосу догадался», — подумал Евгений Фёдорович и сосредоточился на рассказе начальника.

— Я вместе со следственно-оперативной группой отправился туда. Там шестнадцатилетнего пацана убили за огородом. Когда мы прибыли, убийца, Тимофей Глухов, сидел рядом с убитым Иваном Себрóвым. Нас мать Глухова вызвала по деревенскому таксофону, единственному на всю деревню. Пока она звонила, отец Глухова сыну трёпку устроил. Так что ждал он нас во всей красе. Оформили явку с повинной. Во время допроса вот что он мне поведал: он возвращался с прогулки, решил зайти на скотный двор, где у него была припрятана бутылка с самогоном, и глотнуть немного, но, когда открыл дверь и включил свет, увидел парня с длинным кухонным ножом у горла коровы. Они были знакомы, постоянные жители одной деревни. Тимофей, естественно, рассердился и отшвырнул мальчишку от животного, вырвав у него нож. Корова при этом не пострадала. Потом Глухов избил Себрова. Это он так пытался выяснить причины его поведения. Ничего не добился. Тогда привязал парня к столбу на том же скотном дворе. Выпил и заснул, а утром, когда проснулся, увидел, что парня нет на месте. Иван выпутался из верёвки и сбежал. Глухов, схватив тот самый нож, бросился во двор и через забор увидел, как Себров уходит в сторону леса. Это его возмутило, как он выразился, до глубины души, и он пустился вдогонку. Он догнал его в конце огорода, около леса, и всадил ему в спину нож якобы для того, чтобы его остановить. В общем, он его не просто остановил, но убил. Глухов утверждает, что был один, но на скотном дворе мы обнаружили следы пребывания людей в пяти местах. Вряд ли они вдвоём там так покувыркались! Бутылку и нож мы изъяли, верёвку тоже. Посмотрим отпечатки пальцев. Судя по следам на руках, вряд ли Себров мог сам освободиться. Кто-то помог ему это сделать. Нами были найдены десять презервативов со спермой, разбросанные в разных местах. Там, по всей видимости, была настоящая оргия. Глухов утверждает, что она состоялась в предыдущую ночь, но отказывается называть участников. А Данька Прохоров уверен, что была она этой ночью, а не прошлой, и Себров в ней участвовал. Возможно, пацана изнасиловали, но, по крайней мере, точно можно сказать — имел место половой акт. Традиционный. Вероятно, было их человек десять. Глухов, Себров, ещё три пацана и пять девок. Молодежь… Итти их за ногу… Мы сразу провели следственный эксперимент. Возле места убийства тоже трава вытоптана, будто там стадо побывало. В общем, не клеится что-то. Чует моё сердце, Тимофей недоговаривает многого. Не могли они вдвоём наделать столько следов и вытоптать столько травы. Да и видно, что шли к месту убийства не одной тропой. Без ста грамм не разберёшься. Съезди, покумекай там что к чему.

— Съезжу, если сто грамм из казённых выдадите.

— Дымов сейчас в Новомосковском СИЗО этого Глухова оформляет. Карпов его же и назначил это дело сопровождать.

Палашов представил на секунду угрюмую физиономию Виктора Дымова, очень ценного, и как оперативник, и как товарищ.

— Отлично. С ним мы быстро разберёмся, что к чему. Я пока один поеду, осмотрюсь там, что за деревенька такая. То ли дело Грицовский4, посёлок крупный, народу много, вечно что-нибудь случается. Дымова вызову, если понадобится. Но, кажется мне, там и ловить-то уже некого.

— У нас в Спиридоновке кража со взломом была пару лет назад. Бургасов вёл. Ты просто не помнишь. Почитай вот, — Леонид Аркадьевич протянул новенькую папку, — здесь такие вещи написаны, на теле не прочтёшь. Но труп осмотри. Вскрытие, правда, ещё не сделано… У нас только внешний осмотр… Но сомневаться, что парень скончался от удара ножом в сердце, не приходится.

Евгений Фёдорович медленно перетянул к себе папку.

— Уголовное дело я возбудил, а вести его тебе вплоть до суда. Приступай. А я пока доложу прокурору.

Машина весело катилась под бугор. Домики торчали из деревьев, как новогодние игрушки, упакованные в зелёную вату. «Неужели Заплюевка? — подумал он. — А хороша она, чёрт возьми!»

Он замял окурок в пепельнице, махнул рукой перед лицом, отгоняя дым. Тут вспомнился мальчик Ваня Себров, чьё тело он осмотрел в паталогоанатомическом отделении больницы после разговора с Леонидом Аркадьевичем. Паренёк небольшой, но крепкий. Тёмно-русые волосы слегка отпущены. Выражение лица смиренное, губошлёпый рот чуть приоткрыт. Над верхней губой лёгкий пушок. Вокруг левого глаза залёг побледневший синяк. Парень так и умер с припухшими губами. Слёзы? Поцелуи? Тело в ссадинах, синяках, царапинах. Руки со следами от верёвки на запястьях — кровоподтёками. Когда дежурный прозектор приподнял тело с одной стороны, Палашов увидел ножевое ранение в