– Подрались? Брось, мам. Так, повздорили немного. Наверное, никто и не заметил, – произнес он спокойным, даже скучающим голосом. Ему явно хотелось переубедить маму.

– Повздорили – это без рукоприкладства. А я видел, как кулаки мелькали. Значит, была драка, – встрял Уолтер. – Да и вы посмотрите на глаз Иэна!

– Не надо на него смотреть, – рявкнул Иэн, потеряв терпение.

Все покосились на него, включая маму, и машина тут же потянулась к другой стороне дороги.

– Мам! – завопил Арчи.

– Знаю, – проворчала мама, поворачивая руль.

Я и правда чуть не покалечила Иэна. Сердце у меня ушло в пятки, но я тут же приказала ему вернуться на место. Сейчас не до угрызений совести. Меня и так до краев переполняли сожаление, стыд и ненависть к самой себе. К тому же Иэн заслужил. Сам виноват, что без конца упоминает Кабби… Точнее, пихает мне его под нос. Как будто Кабби – это горящая головешка, которой можно в меня тыкать, когда захочется.

В голове снова всплыли слова Иэна, которые он повторял вот уже десять дней кряду, словно сломанная пластинка: «Признайся во всем маме, пока кто другой ей не рассказал».

Ноги защипало от жаркого колючего страха, и я открыла окно, перегнувшись через Арчи. В машину влетел порыв свежего воздуха. «Не думай о Кабби. Не думай о школе. Вообще ни о чем не думай». От учебы меня отделяли тысяча миль и десять дней, и мне не хотелось оставшееся время вспоминать о сцене трагедии, к которой еще предстояло вернуться.

Я посмотрела в окно, надеясь отвлечься на красивые виды. Среди зелени то и дело проскакивали кучки домиков и небольшие гостиницы, и их белые стены контрастировали с дверьми ярких цветов. На протянутых вдоль улицы веревках трепыхалось сохнущее белье, а коровы и овцы бродили у самых домов, чуть ли не по заднему двору.

Мне все еще не верилось, что я в Ирландии. При упоминании свадьбы за рубежом обычно думаешь о теплом солнечном пляже, а не о ветреных, умытых дождем утесах на западном берегу Ирландии, но почему-то моя тетя выбрала именно это место. Утесы Мохер. На самом деле их название произносилось скорее как Мор. Настоящий мор из ливня, завывающего ветра и уходящих вверх скалистых троп, по которым ужасно тяжело подниматься на высоких каблуках. Но хотя моим братьям пришлось тащить родителей жениха на верхушку на веревке, а к тому времени, как священник произнес: «Дорогие влюбленные!», мы до лодыжек увязли в грязи, я прекрасно понимала, почему тетя выбрала Ирландию.

Во-первых, пейзаж отлично подходил для съемок свадебного видео. Операторы, которых привезла с собой тетя Мэл, – два парня под тридцать с невероятно ухоженными бородками – заставили нас дважды собраться у алтаря, чтобы лучше заснять процесс. Они кружили вокруг моей тети, а ее платье в стиле ар-деко трепал ветер. Казалось бы, на таком ветру она должна была походить на надувного зазывалу в автомобильном салоне, который беспрерывно машет руками, но почему-то, наоборот, выглядела воздушно и умиротворенно. А когда мы собрались все вместе, объективы нацелились на грандиозный пейзаж. Мягкие зеленые просторы резко обрывались над океаном, отвесно уходя вниз, а волны в экстазе бросались на камни.

Древним романтичным утесам было наплевать, что все лето я портила себе жизнь. «Что, тебе разбили сердце? – будто говорили они. – Какая ерунда! Мы вот сейчас разобьем эту волну на миллионы алмазных брызг».

Какое-то время прекрасные виды помогали мне ни о чем не думать. Ни о камерах, ни о Кабби, ни о противном брате. Я наслаждалась первыми минутами покоя за последние десять с лишним дней. А потом Иэн наклонился ко мне и прошептал:

– Когда ты расскажешь маме?

И вся злоба, накопившаяся во мне, вырвалась наружу. Ну почему он никак не оставит меня в покое?!

Уолтер тоже опустил стекло, и теперь ветер дул на меня и справа, и слева. Братец удовлетворенно вздохнул:

– Все заметили вашу драку. А когда вы покатились вниз по утесу, гости прямо ахнули. По крайней мере один из операторов заснял вас на пленку. Потом еще туристы мимо прошли. Они же с вами заговорили, да?

Иэн перестал трясти ногой и гневно сжал кулак.

– Уолт, заткнись! – рявкнул он, резко развернувшись.

– Все вы… – начала было мама, но тут же осеклась и побледнела. – О нет.

– Что? Что такое? – Арчи вытянул шею вперед, так что плечи оказались возле ушей. – Кольцевая развязка, – заключил он точно таким же голосом, каким ученый из НАСА объявил бы об огненном метеорите, который уничтожит Землю.

Я схватила обоих братьев за руки. Уолтер потуже затянул ремень безопасности, а Арчи мигом вошел в роль инструктора и принялся выкрикивать советы:

– Водитель не должен съезжать с кольцевой развязки. Уступить дорогу можно при въезде, но не на самом кольце. У того, кто едет по кольцу, всегда преимущество. Не расслабляйся и ни в коем случае не жми на тормоза. Ты справишься.

Мы ринулись на развязку, будто ныряя в жуткий водоворот с акулами. Все затаили дыхание, кроме мамы: она громко и смачно ругалась. Иэн снова начал трясти ногой. Как только машина выехала с кольца, мы все вздохнули с облегчением, а мама еще раз напоследок выругалась.

– Молодец, мама. Если удастся так же лихо преодолеть остальные развязки, то мы в шоколаде, – сказал Арчи и отцепил мои пальцы от своего предплечья.

Уолт подался вперед, тоже смахнув мою руку:

– Мама, пожалуйста, перестань ругаться. У тебя ужасно получается.

– Так не бывает, – дрожащим голосом ответила мама.

– Ты единственное исключение из этого правила, – возразил Уолт. – Понимаешь, это особая наука. Не все слова между собой сочетаются. Не надо валить их в одну кучу.

– Я сейчас тебя свалю в одну кучу, – парировала мама.

– Видишь, уже лучше! Может, тебе лучше язвить, а не ругаться? Осмысленнее получается.

– Дело в контексте. И в уважении к форме, – добавил Иэн. Голос у него снова стал размеренным. Я вцепилась в свою грязную юбку. Теперь я не знала, что и думать. Он злобно-спокойный или спокойно-спокойный?

Арчи окинул нас всех грозным взглядом:

– Мама может использовать любое сочетание слов, какое ей угодно. Главное – вернуться в отель целыми и невредимыми. Мам, вспомни свой аудиокурс по искусству бизнеса. Ощути в себе силу.

– Ну отлично! – простонал Иэн. – Ты пробудил Катарину.

– Не обязательно ее сюда приплетать, – вставила я.

Мама сурово нахмурилась. Тринадцать месяцев назад она обменяла домашние штаны и безразмерные футболки на роскошный гардероб агента по недвижимости и накупила дисков Катарины Хейфорд, гуру недвижимости, «Прочувствуйте свое дело, будьте им». И мы даже не могли над ней подшучивать, потому что всего за год мамины продажи на девяносто процентов превысили показатели ее коллег, куда более опытных агентов, и она даже попала на рекламный щит своего агентства. Теперь мама властно взирала на меня с каждой улочки Сиэтла, причем порой это была наша единственная встреча за день, учитывая ее новое плотное расписание.