наказал воевода вознице коней построить в ряды и у рва держать их готовых. Сами ж они, разделяся, толпами густыми свернувшись, на пять громад устрояся, двинулись вместе с вождями. Гектор и Полидамас предводили громадою первой, множеством, храбростью страшной и более прочих пылавшей стену скорее пробить и вблизи пред судами сражаться. С ними и третий шел Кебрион, а другого близ коней, в сонме возниц, Кебриона слабейшего Гектор оставил. Храбрый Парис, Алкафой и Анегор вторых предводили; третьих вел прорицатель Гелен, Делфоб знаменитый, два — Приамова сына и третий Азий бесстрашный, Азий Гиртакид, который на конях огромных и бурных в Трою пронесся из дальней Арисбы, от вод Селлеиса. Сонмом четвертым начальствовал сын благородный Анхизов, славный Эней, и при нем Акамас и Архелох, трояне, оба сыны Антенора, искусные в битвах различных, но Сарпедон предводил ополченье союзников славных, Главка себе приобщив и бесстрашного Астеропея: их обоих почитал далеко храбрейшими многих после себя предводителей, сам же всех превышал он» (Илиада, 12: 83–104). Этот отрывок следует сравнить со списком военачальников Давида в 2 Цар., 23: 18: «и Авесса, брат Иоава, сын Саруин, был главным из трех» и далее «и был во славе у тех трех» и в 1 Паралипоменон, 11: 21: «Из трех он был знатнейшим, и был начальником; но с теми тремя не равнялся». Триады командиров появляются во 2 Цар., 23: 9, 16, 17, 18, 19, 22 и 23, если говорить лишь о явных примерах. Триады в этом перечислении военачальников Давида также отражаются в неясных формах числительного 3, которое могло быть искажено в процессе передачи текста, потому что организация войска Давида так до конца и не была понята последующими поколениями. (Это был еще начальный уровень военной организации. Вчерашние кочевники, еще недавно, при Сауле, очень плохо вооруженные (1 Цар., 13: 22), постепенно набирались опыта в стычках с отлично вооруженными и организованными филистимлянами, уровня которых, правда, за 600 лет противостояния так и не достигли. — Ред.) Гомеровская терминология в некоторых деталях стыкуется с библейской. Точно так же, как Кебрион и Азий (Илиада, 12: 91, 95) в переведенном выше отрывке именуются trítos «третий», командиры Давида часто назывались словом, обозначавшим цифру 3. Точно так же, как троянский военачальник Сарпедон назван вышестоящим командиром над своими двумя соратниками (Илиада, 12: 101–104), так и Авесса восхваляется в 2 Цар., 23: 18 как «начальник триады» и как обладающий особой «славой среди них троих». В 1 Паралипоменон, 11: 21 утверждается, что из троих «он был знатнейшим, и был начальником».

Согласованность, которую мы только что наблюдали между древнегреческим и древнееврейским употреблением слов, объясняется силами, которые можно точно определить во времени и пространстве. Несмотря на более поздние стадии фиксирования греческих и еврейских текстов, они отражают подлинные традиции того, что мы можем называть героическим веком Восточного Средиземноморья в последние века II тысячелетия до н. э. Эпическая поэма Гомера о микенском веке с воспоминаниями о Троянской войне и еврейский текст, охватывающий период от начала завоевания евреями Ханаана (книга Иисуса Навина) и далее через царствование Давида, имеют общую почву как в географическом, так и хронологическом и культурном смысле. Точно так же, как микенская культура во многом была продуктом минойской (ахейцы завоевали Крит в начале XV в. до н. э. и, безусловно, многое восприняли из наследия минойской культуры, подорванной катастрофическим извержением вулкана Санторини (Тира) и цунами около 1628 г. до н. э. — Ред.), так и филистимляне, пришедшие в Палестину со стороны дельты Нила (где они потерпели поражение от египтян), принадлежали к эгейской цивилизации. Кроме того, до побед Давида около 1000 г. до н. э. (Давиду удалось закрепиться во внутренних районах Палестины, которые филистимлянам, в общем, были не нужны, они проводили здесь лишь карательные походы. В 995 г. до н. э. Давиду удалось захватить древний город Иерусалим, который в дальнейшем стал еврейской столицей. — Ред.) филистимляне господствовали над евреями, так что, по крайней мере, в военном отношении царство Давида стало еврейским ответом на натиск филистимлян. В прошлом Давид служил Анхусу — филистимлянскому царю города Гат (Геф); и Давид многое узнал о военном искусстве от филистимлян. (Давид, бежав со службы у Саула, своей изменой ослабил силы евреев, которые были разгромлены филистимлянами (к последним Давид перешел на службу, хотя и не участвовал в битве против своих). — Ред.) В течение нескольких поколений Давид и его преемники пользовались услугами наемных войск из филистимлян. Ахейцы, троянцы, филистимляне, а также соседи последних и евреи в заключительные столетия II тысячелетия принадлежали одному конгломерату народов, среди которых менее развитые учились у других. Когда мы читаем, что люди из Иавеса Галаадского забрали тела Саула и его сыновей, убитых филистимлянами (обезглавленное тело Саула было повешено на стене крепости Бет-Шеана (Беф-Сана), и что они сожгли их (1 Цар., 31: 12) перед захоронением, мы имеем дело с организацией, знакомой нам по Илиаде. (Семиты-евреи в случае с Саулом переняли погребальный ритуал индоевропейцев. — Ред.) Там тело Гектора забрал у Ахиллеса Приам, и в конечном итоге «вынесли храброго Гектора с горестным плачем трояне; сверху костра мертвеца положили и бросили пламень» (Илиада, 24: 786–787). «После на пепле белые кости героя собрали и братья и други, горько рыдая, обильные слезы струя по ланитам. Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили, тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим. Так опустили в могилу глубокую и, заложивши, сверху огромными частыми камнями плотно устлали; после курган насыпали» (Илиада, 24: 792–799). Так же перед захоронением был сожжен и Патрокл. Хетты практиковали сходный с этим ритуал. (Неудивительно — хетты, как и древние греки (а также иранцы, индоарийцы, германцы, славяне, италики и др.), принадлежали к индоевропейской общности, историческая родина которой — степи и лесостепи от Днепра до Алтая. — Ред.) Пропасть, разделившая Израиль (великих пророков) и классическую Грецию (ученых и философов), в героический век была не столь очевидной. Напротив, сходство между ними станет заметным, если мы сопоставим их с культурами, чуждыми Восточному Средиземноморью.

Каждый знает, что Гомер очень отличается от Библии. Что еще недостаточно известно, так это факт, что оба эпоса делят общее восточносредиземноморское наследие. Этот общий знаменатель имеет огромное значение в истории культуры всего человечества. Вот почему параллели заслуживают того, чтобы их обсуждали до деталей, и почему еще больше различий не упоминаются в подробностях.

Параллели, образующие сердцевину этой книги, вплелись в исторические рамки после времени Амарны (т. е. периода правления египетского фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), 1368–1351 (или 1418 — около 1400) гг. до н. э. Столицей фараона-реформатора был город Ахетатон (совр. Амарна).