силовой импульс в сторону домишки. Он не стал проламывать защиту, а встроил «магических шпионов» в ее структуру, заодно вогнав наемников в глубокий сон, которые даже не поняли, что их сморило: то ли тепло от печки, то ли усталость. А может, то и другое вместе.

— Теперь можно и в гости, — пробормотал Никита, проследив, когда минутная стрелка на часах совершит полный оборот. — Пошли, Ульмах, поглядим, что за рыба в сети к нам попалась.

Он дошел по хрусткому снегу до избушки и осторожно потянул дверь на себя. Но не тут-то было. Наемники, по всей видимости, закрыли ее изнутри или на брус, или же на массивный крючок. Пришлось послать демона, чтобы тот разблокировал ее.

— Они все спят, — доложил Ульмах, распахивая дверное полотно наружу.

Никита вошел в помещение, вдыхая в себя запах перележавших трав и березовых углей, огляделся по сторонам, не забыв отработать защитный комплекс в случае форс-мажорных обстоятельств.

Справа от входа была выложена печурка из дикого камня, в которую хозяин этой избушки вмонтировал чугунную плиту небольшого размера, как раз чтобы хватило места для чайника и кастрюли. Стенка возле печки оббита жестью, рядышком аккуратная горка наколотых чурбачков. Полати расположены по обе стороны от обеденного столика возле окошка, закрытого и заваленного, к тому же, снегом. Поэтому в качестве освещения наемники использовали переносной фонарь, который сейчас стоял на столике, заваленном открытыми консервными банками и нарезанными пластами хлеба. Беглецы, по-видимому, хотели по-быстрому перекусить и завалиться спать, потому что сонные чары застигли их в самом неудобном положении. Двое откинулись на бревенчатую стену и тихо похрапывали. Еще один спал прямо за столом, уронил голову на руки. А вот четвертый вольготно раскинулся на полатях.

Видимо, это и был Борецкий. Пятидесятилетний мужчина с легкой щетиной на породистом и властном лице, с мясистым крупным носом, такими же губами и широкими скулами тяжело дышал, положив руку на грудь. Он был в теплом толстом вязаном свитере, плотно обхваченном ремнями, в подмышечной кобуре торчала рифленая рукоять пистолета.

Левая рука мужчины расслаблено лежала на груди. На пальцах серьезные боярские атрибуты: перстень с родовым гербом, два золотых массивных кольца, заряженных магической силой. Точно, это и есть атаман Борецкий. С ним, пожалуй, и нужно начать разговор. Остальные — лишь пешки, мало что знают.

Никита первым делом собрал все оружие, которое обнаружил в избушке. Автоматический карабин, два автомата, у каждого дополнительно к арсеналу пистолет и охотничий нож — все это железо перекочевало на улицу. Поглядев на разлегшихся возле двери Гончих, волхв усмехнулся и дал знак тварям, чтобы они и дальше находились на своих местах.

— Как сладко спят, даже будить жалко, — тихо пробормотал Никита, вытаскивая пистолет из кобуры Борецкого. Потом оглянувшись, увидел в уголке чурбак, на который и присел. — Ульмах, встань у двери, а то выстудишь всю избу. Что снаружи, что внутри, один черт — холодом от тебя несет.

Демон беспрекословно подчинился и подпер притолоку своими могучими плечами. Никита поднес к лицу Борецкого раскрытую ладонь и легонько прикоснулся ею щеки спящего. Мужчина вздрогнул, под веками забегали глазные яблоки, и через мгновение он распахнул глаза; ничего не понимающим взглядом уставился на незнакомого для него парня в черной шапочке, а потом на стоящего демона. Свел брови к переносице. Испуга Никита не ощутил. Борецкий хорошо владел ситуативной оценкой происходящего.

— Нашли все же, — хрипло пробормотал атаман, быстро оглядевшись по сторонам. Его рука прошлась по кобуре, но не обнаружила привычную рукоять пистолета. И он сразу обмяк.

— Нашли, — подтвердил Никита. — Не так уж и трудно было. В зимнем лесу очень трудно ходить незаметно. Кучу следов оставили, магические ловушки раскидали.

— А… Ты волхв, — Борецкий качнул головой. — Тогда понятно. Защитные маячки тоже ты обошел?

— Говорю же, нетрудно оказалось. Ты не догадываешься, кто я такой?

Никита стянул с головы шапочку, пригладил влажные волосы. Терпеливо ждал, когда атаман узнает его. Обязан узнать. Просто так, наобум, приказ о ликвидации человека не отдается. Сначала изучается его окружение, семья, ведется слежка. Значит, фотографии Никиты у потайников были.

— Назаров? — заметно напрягся Борецкий. — Ты-то откуда? На нашу базу напали боевики Меньшиковых, твоих там не было. Я так и понял, что императорский клан за нашей кровью пришел.

— Неважно, сударь. Я пришел за ответами. Сам расскажешь или придется выбивать силой?

— О чем я должен говорить?

— Кто дал приказ на уничтожение моих жен? Только не говори, что личная обида, кровная месть за Авиновых…

— А разве не так? — поморщился Борецкий.

— Не верю. За такую акцию ты мог напасть на мой поселок, убить пару-тройку нужных мне людей в качестве предупреждения… Но ты послал своих наемников чтобы ликвидировать племянницу императора, а вместе с ней и мою вторую жену. Хочешь сказать, что совсем с головой не дружишь, атаман? Кто заказчик?

— Я уже сказал о причинах, — Борецкий спустил ноги на земляной пол, но замер, увидев качнувшийся ствол пистолета. — Это кровная месть.

— Сейчас от твоей базы не осталось и следа, — тихо ответил Никита. — Волкодавы Меньшиковых согнали живых в одно стойло и уже начали допросы. Твоя семья, атаман, тоже в руках следователей. Никаких шансов на их спасение. Император дал указание снять ментальные слепки с памяти каждого твоего родственника. Поверь, он сделает все, чтобы найти ниточки, которые вы так тщательно прячете. Насчет Бельских можешь ничего не говорить. Я и так знаю, что они связаны с вами. Назови мне заказчика. Истинного заказчика.

Борецкий после упоминания о ментоскопии сильно побледнел. Ведь он оставил в поселке жену, троих детей, отца с матерью, братьев и сестер, понимая, что с ними далеко не убежит. На что надеялся этот человек?

— Да, это твоя ошибка, — кивнул Никита, хорошо разобравшись в эмоциях атамана. — Родственники пойдут под нож, если ты сам не придешь с повинной. Ну или не сдашь все связи с кем-то из столичных аристократов.

— От чьего лица ты говоришь? — атаман покосился на спящих наемников и намеренно повысил голос, ожидая, что они очнутся.

— От своего, — пожал плечами волхв. — Мне плевать, как Меньшиковы будут зачищать ваше паучье гнездо. Я хочу найти тех, кто позволил себе подумать, что можно обидеть моих женщин, а потом осуществить подлое дельце. Скажешь мне имя, и я отпущу тебя. За тобой охотятся имперские волкодавы, а меня здесь вообще нет. От тебя самого зависит, как долго проживешь. Успеешь убежать от преследователей — твое счастье. А начнешь сопротивляться и играть в героя, мой помощник нарежет с твоей спины ремни. Поверь, у него очень большой