выпрямился, застыв на одном месте. Демон растворился в белизне снега, на котором отчетливо виднелись следы, четко уводившие на север, вернее, с отклонением на северо-восток.

— Ульмах, иди вперед, — приказал вполголоса Никита, что-то почувствовав. — Если обнаружишь врага — не торопись. Дай мне знать.

— Слушаюсь, Хозяин, — прошелестел голос демона, тут же растворившегося среди деревьев. Едва колыхающаяся призрачная фигура скользила над землей, превратившись в аморфную студенистую структуру, в которой неопытный и неподготовленный к подобному человек вряд ли признает живую сущность.

Никита расфокусировал взгляд, всматриваясь в астральные всполохи, идущие от шпионов-каракатиц. Они засекли четверку людей, отдыхающих после долгого марш-броска по лесу. Все-таки не выдержали, решили остановиться, пожертвовав драгоценным временем. Ну, да это и понятно. Ведь Борецкий со своими наемниками убегал от людей, а не от Гончих, и даже не подозревал, что твари уже рядом с ними.

Судя по всему, наемники находятся в каком-то помещении. В этом нет ничего удивительного. В вычегодских лесах очень много охотничьих избушек, чуть ли не через каждые пять километров. Учитывая тот факт, что атаку на базы Меньшиковы провели вчерашним утром, выжившие наемники на ногах больше суток, и даже с ночной стоянкой у них осталось не так много сил, что подтверждает незапланированная остановка. Теперь ясно, что беглецы стремятся уйти как можно дальше, минуя людские поселения с выходом в тундровые пустоши. И что им там понадобилось? Логичнее было бы выходить на Мезень. Судя по карте, которую Никита хорошо изучил, Борецкому нужно в Пинегу, откуда по замерзшим руслам рек легко прорваться к побережью или вообще затеряться в бескрайних просторах Севера.

Вожак потянул носом воздух. Да и Никита почуял запах дыма. Действительно, беглецы расслабились, решили отдохнуть и отогреться. Что ж, даже лучше. Признаться, молодому волхву самому надоело охотиться на злодеев. Если бы среди них не было одного человека, от которого расходятся множество нитей не только в Москву и Петербург, но и за рубеж, он бы плюнул на все и вызвал охотников, чтобы те сами справились с беглецами. Но среди этих четверых был атаман Борецкий, который организовал покушение на девочек.

А за такое не только морду бьют, но и кожу снимают. Каримовы — бухарские союзники — так бы и поступили без малейшего колебания. Для Никиты сейчас тоже не существовало границ дозволенного. Он идет по следу кровников с одной целью: вытащить на свет тех, кто поднял руку на его семью. Правда, кожу снимать (если до этого дойдет дело) будут демоны, у них это лучше получается. А души и кровь отдаст Гончим. Им тоже надо питаться.

Ульмах воплотился в образе высокорослого мужчины лет сорока, с обнаженным торсом, полностью исписанном татуировками, и поглаживая синеватую кожу на груди, доложил:

— В ста шагах отсюда обнаружил избушку. Там четверо мужчин-воинов. Все с оружием. Отдыхают, готовят пищу. Дозволь их заморозить.

— Не дозволяю, — отрезал Никита, а Вожак сердито заворчал, как будто осуждал своего коллегу из преисподней за глупую просьбу. Гончему хотелось испробовать горячей крови, а какая кровь в ледышке? — Мне нужно взять всех четверых живьем. А там решу, что с ними делать.

Никита посмотрел на Гончих, прядающих ушами. Они уже почуяли добычу и теперь ждали команду. Диапазон их действий был весьма широк. Звери могли окружить беглецов и держать их в тесном кольце, не выпуская наружу; а то и гнать по снежной целине, пока те не упадут без сил, чтобы перерезать им глотки и выпить горячую бодрящую кровь. Но больше всего Вожаку нравилось пугать людишек своим видом и постепенно сводить их с ума. Когда на тебя неподвижно уставятся два горящих багровыми угольями глаза, трудно не поддаться панике. А еще хуже, когда непонятная зверюга не дает и шагу сделать, ощериваясь в злом оскале на каждое движение.

Вожаку в голову вошел мысленный приказ Хозяина: подобраться незаметно к избушке и следить за людьми, не давая им возможности разбежаться в разные стороны. Потеряешь одного из виду — потом проблем не оберешься с этим бегунком.

Гончие оживленно запрыгали на месте, и ведомые Вожаком, потянулись за ним между деревьями, и наконец, исчезли в мелкорослом кустарнике, протянувшемуся по небольшому взгорку.

— Подождем еще несколько минут, — Никита посмотрел на Ульмаха, удивляясь его метаморфозе. Демон посчитал, что находиться в зимнем лесу с обнаженным торсом несколько странно, пусть рядом никого, кроме хозяина, не было; он скопировал одежду Никиты и теперь с удовлетворением крутился на месте, оглядывая себя.

— Все-таки одежда из твоих времен, Хозяин, куда удобнее чем те балахоны, которые я носил, — пояснил Ульмах. — В них невозможно заниматься чем-то иным, кроме хождения по базарам и сидения в чайхане.

— Тебе же не холодно, — усмехнулся Никита, отслеживая в аурных слоях метки Гончих и зыбкие дрожащие — четверки наемников. — Зачем такие сложности?

— Чтобы твои враги не сразу поняли, кто я такой, — разумно произнес демон. — Пусть думают, что справятся с двумя обычными людьми…

Никита не стал его убеждать, что не собирается доводить ситуацию до абсурда, когда вооруженные люди, в четыре раза превосходящие его по численности, начнут сопротивляться. Гораздо правильнее будет ударить сонными чарами, а потом по одному выводить их из забвения для душевного разговора.

— Время, — сказал он, и Ульмах метнулся вперед по снежной целине, не применяя возможностей снегоуборочной машины. Если среди наемников находится Борецкий, он может уловить магические возмущения поблизости от места стоянки. Никита шел след в след, сплетая нужную магоформу. Перчатки он положил в карман куртки, чтобы чувствовать обнаженными пальцами тончайшие нити энергий, черпаемых из эфира.

К избушке, стоявшей в окружении высоких елей, он подошел под покровом «вуали» и спрятался неподалеку за деревом. Внимательно осмотрелся. Лесной приземистый домишко оказался завален снегом по самую крышу, и только натоптанная дорожка от массивной двери к недалеким кустам да легкий вьющийся дымок из жестяной трубы указывали на обитаемость этого места. Неподалеку от лесного домика виднелись серые тушки Гончих. Они лежали в снегу и терпеливо контролировали все возможные пути отхода, если кому-то из добычи вздумается бежать через полянку в лес.

А вот магическая защита вокруг избушки присутствовала. Никита почувствовал незримое сопротивление пространства и колебания эфирных потоков, скручивавшихся в разнообразные жгуты энергий. Борецкий поставил самую примитивную сигнализацию: от зверей и людей, ненароком забредших в эту глухомань. Против профессионала такая защита только мешается и раскрывает местоположение того, кто усиленно хочет спрятаться. Гончие проявили невероятную сообразительность, не став соваться под действие «маячков». Их радиус небольшой, но верещат так, что мертвого поднимут.

Никита резко выбросил вперед раскрытую ладонь, посылая