Белл Эдриан решила искать спасения в бегстве. Она обошладом, старательно держась в тени, надеясь, что Артур Кашинг примет звонок вдверь за шутку какого-нибудь бродяги либо за обман слуха.

Несколько бесконечных секунд миссис Эдриан пряталась задомом, ожидая, что послышатся шаги и на звонок откроют.

Но никаких шагов слышно не было.

Быстро переоценив ситуацию, она осторожно обогнула дом,выискивая глазами и не находя машину Карлотты.

Но она обнаружила что-то такое, что немедленно воскресиловсе ее страхи и опасения. Из освещенного окна северного крыла коттеджа падалона землю яркое золотое пятно. Двор был покрыт инеем, придававшим землехолодный, металлический отблеск. Но поблескивал не только иней. В свете от окнаблестели осколки стекла. На белой заиндевелой земле виднелись два длинныхчерных следа от автомобильных шин. Видимо, недавно автомобиль выехал со двора.Следы от шин начинались с темного участка почвы, где запаркованный автомобильне дал образоваться инею.

Миссис Эдриан осторожно прокралась вперед, чтобыразобраться, в чем дело.

Осколки стекла, лежавшие на земле, были словно оправленные всеребро зазубренные щепки, скорее всего куски толстого зеркала, разбитоговдребезги об оконную раму.

Само окно было также разбито, и осколки тонкого оконногостекла перемешивались с толстыми серебряными осколками зеркала.

Миссис Эдриан не могла заглянуть в комнату, но зияющееотверстие разбитого окна, серебряные осколки зеркала на земле говорили сами засебя, и, охваченная мгновенной паникой, миссис Эдриан громко спросила:

– Что-нибудь случилось?

Ее голос отозвался холодным эхом.

Она вновь обежала дом в направлении парадной двери,лихорадочно надавила кнопку звонка, потрясла дверную ручку, заколотила в дверь,затем ударила своими слабыми кулаками по стенным панелям.

Пружинная задвижка замка прочно держала дверь закрытойизнутри.

Белл Эдриан вернулась к задней двери и, не переставаястучать, подергала ручку. Через секунду незапертая дверь вдруг распахнулась нахорошо смазанных петлях.

– Карлотта! – позвала она. – Артур… Мистер Кашинг!

Поскольку ответа не последовало, она прошла через кухню,открывая двери с панической поспешностью, которая уступила место леденящемуужасу, когда она оказалась на пороге комнаты, служившей, очевидно, кабинетом испальней одновременно.

Там были лыжи, призы и трофеи, висевшие на крюках ружья,сабли и пистолеты, коллекция фотографий в рамках с автографами, кровать, а вцентре комнаты – кресло на колесах.

Пол вокруг кресла был усыпан битым стеклом. Картина в рамке,превращенная в обломки, украшала оконный проем.

В кресле, нелепо осев, лежал мертвый Артур Б. Кашинг.Красная струйка образовывала зловещее пятно на шелковой рубашке мужчины, изтемного круглого отверстия на груди кровь стекала на пол. У ног мертвогочеловека лежала открытая пудреница с разбитым зеркальцем и рассыпанной пудрой.

Белл Эдриан узнала эту пудреницу, даже не глядя на надпись,выгравированную на золотой поверхности. Эту пудреницу Артур Кашинг подарилКарлотте в день ее рождения.

Казалось, вечность стояла Белл Эдриан, глядя на неподвижное,с отвисшей челюстью тело в кресле, на разбитое окно и сломанную пудреницу.

Затем она принялась за работу.

Тщательно и спокойно, будто убирая кухню после обеда, онаначала уничтожать все улики, которые могли бы связывать Карлотту со смертьюАртура Кашинга.

Сэм Баррис снова и снова пытался разбудить свою жену.

– Ты слышала? – настойчиво спрашивал он. Она тихопохрапывала.

Сэм Баррис взял ее за плечи и встряхнул.

Отличаясь крепким сном, жена что-то неразборчивопробормотала. Сэм встряхнул вновь, и глаза ее раскрылись.

– В чем дело? – спросила она заплетающимся языком.

– Ты не слышала всего этого шума?

– Нет, – ответила та и тут же закрыла глаза. Баррисвстряхнул ее.

– Что-то стряслось. Я слышал звон разбитого стекла ивыстрел.

Миссис Баррис, всегда такая жадная до сплетен об отдыхающихна озере, начала с трудом приводить себя в сидячее положение.

– Откуда это доносилось?

– Вроде бы из коттеджа Кашинга, да и свет только там горит.Я выглянул в окно, но не видел, чтобы кто-нибудь там ходил.

Теперь миссис Баррис полностью проснулась.

– Подай мне халат, Сэм.

Сэм, стройный, гибкий, подвижный мужчина, подал жене тяжелыйстеганый халат с кровати, а сам тут же свернулся клубком под теплым одеялом.Миссис Баррис надела халат и спустилась с кровати под скрип пружин. В этотмомент послышался женский крик, протяжный и пронзительный, доносившийся, повсей видимости, из коттеджа Кашинга.

– Эти Кашинги, – проворчал Баррис. – Век бы их не видел.

Будучи когда-то владельцем всего берега озера, он поддался всвое время уговорам старшего Кашинга и продал тому две сотни акров.

– Они заплатили столько, сколько ты просил, – колко заметилажена. – Твоя ошибка, что ты не запросил больше. Как ты думаешь, что тампроисходит?

– Вероятно, то же, что и всегда. Откуда мне было знать, чтоон пожелает соорудить тут роскошный курорт? Я запросил в четыре раза большестоимости участка. С фермера я бы столько не взял.

– И оставил сам себя в дураках, – сказала она. – С тех порлюди над тобой смеются. Как бы там ни было, теперь он наш сосед, и мы могли быкак-то ладить.

– У нас больше нет соседей, – проворчал Сэм, – только люди,владеющие собственностью по соседству.

– Сам виноват… Сэм, я видела свет в том домике через озеро,где живет женщина с дочерью.

– Миссис Эдриан? – спросил Баррис, в голосе которого насмену ворчливости появились нотки неожиданного интереса. – Подзорная труба уокна. Взгляни-ка.

Жена достала трубу с полки над окном.

– Интересно, миссис Эдриан слышала этот крик?

– Может быть. Холодно. Забирайся-ка в кровать.

Жена приложила подзорную трубу к глазу, не обращая вниманияна его слова. Как только она почувствовала запах скандала, никакая сила на землене смогла бы оторвать ее от окна и от трубы.

– Да, большая суматоха на озере в эти дни, – фыркнула она. –Этот парень, Кашинг, принимает там женщин среди ночи. Ухаживания, конечно,изменились с тех пор, как ты катал меня на зеленой лодке твоего отца.