Проснулась рация, затрещала, зашуршала. Сквозь помехи пробился голос лейтенанта Бражникова:

– Черешня, Черешня, прием!

Шаталов взял микрофон:

– Здесь Черешня. Цветем и пахнем. Прием!

– Черешня, рановато зацвели, завтра снова заморозки. Пришла ориентировка на сараевских друзей: старая белая «Ауди», на заднем стекле желтая наклейка. В машине трое или четверо, предположительно вооружены. Подтвердите получение, прием!

– Подтверждаю, прием.

– Соседям передайте на блокпост. Вы не там еще? Прием.

Шаталов всмотрелся в вырастающие на горизонте постройки.

– Да почти уже…

* * *

Перед блокпостом дорогу перекрывали бетонные блоки. В них упиралась очередь из нескольких десятков легковых и грузовых машин, мотоциклов, подвод. Боснийский регулировщик с царственным видом пропускал их по одной на извилистую змейку между блоками. Еще трое полицейских досматривали транспорт и пассажиров. Чуть в отдалении переминались с ноги на ногу экипированные по самую макушку американские миротворцы. Бронежилеты до подбородка, каски на глаза, руки на стволах. Гаранты спокойствия и правопорядка.

«Уазик» и БТР вывернули на встречку, огибая очередь. Водители и пассажиры машин дожидались проверки без суеты. Кто-то курил, кто-то дремал за рулем. Там и сям попутчики собирались небольшими стайками, разговаривали, спорили, обсуждали новости, травили байки. Впереди на пригорке топорщились неопрятные навесы дорожного рынка.

– Знаете, товарищ майор, зачем пиндосы ремешки касок так туго затягивают? – спросил Цыбуля.

– Не пиндосы, а наши американские коллеги. Ну? Не от ветра же?

– А чтобы пасть не разевали! – доложил сержант и радостно фыркнул. Молодец: сам пошутил, сам посмеялся.

Широкий перекресток рассекал рыночную площадь – лабиринт из рытвин и кочек застывшей грязи. Под навесами по периметру площади шла бойкая торговля. Консервы из гуманитарной помощи, электрочайники, телевизионные антенны, живые цыплята, газировка, домашняя сливовица и ракия в бутылках из-под газировки – маленькие радости послевоенной жизни…

Над навесами возвышалась несуразная двухэтажная кирпичная коробка с плоской крышей. Перед ней на обочине стояли два «Хамви» с надписями «SFOR» на бортах. «Уазик» остановился рядом, БТР выехал на центр перекрестка.

Из «Хамви» навстречу Шаталову неторопливо вылез майор Джеймс Роджерс – настоящий громила, из таких в кино обычно делают злодеев, хотя этот вроде был ничего. Они дружелюбно пожали руки.

– Снег будет! Вы там в Техасе любите снег? – вместо приветствия по-английски спросил Шаталов. Произношение у него было так себе, но это не мешало.

Роджерс ухмыльнулся:

– Мы там в Техасе больше любим нефть и виски. И ваши шутки в сибирском стиле. Хорошая дорога?

Шаталов пожал плечами:

– Хорошая дорога здесь до войны была. Наверное. Легкая смена, без происшествий?

– Тишь и покой. Все проблемы вам на завтра оставили.

Полицейские как раз начали досмотр очередной машины. Рутина: багажник, капот, бардачок, простучать двери и крышу. Через зеркальце на длинной ручке проверить днище.

– У нас сигнал, – сказал Шаталов. – «Ауди». Цвет белый. Желтая наклейка на стекле. Три или четыре человека. Вооружены. Очень вероятно, что вооружены.

Роджерс посерьезнел:

– Наркотики? Оружие?

– Поймаем – узнаем.

Роджерс что-то негромко сказал в рацию на плече.

Американский снайпер сидел на крыше. Спиной к кирпичному ограждению, со сникерсом в одной руке и бутылкой колы в другой. Он кивнул невидимому собеседнику, торопливо откусил батончик и отпил из бутылки. Взяв винтовку, встал на одно колено, прицелился в сторону ближайшей автомобильной очереди к блокпосту.

В прицеле поплыла одна машина за другой. Снайпер пропускал грузовики, внимательнее изучал светлые легковушки. Ярко одетая разбитная девица заметила его и послала воздушный поцелуй. Микроавтобус, мотоцикл, подвода… Чумазый мальчик лет пяти с куском хлеба в руке замер, глядя прямо на снайпера широко раскрытыми глазами. Перекрестие прицела застыло у мальчика на лбу. Снайпер резко повернулся, начал проверять следующую цепочку машин.

– Чашку кофе? – спросил Роджерс.

– Местного или привозного? – уточнил Шаталов.

– Здесь кофе не растет.

Роджерс достал из салона «Хамви» термос.

В водительском окошке «уазика» нарисовался Цыбуля.

– Товарищ майор! Я тут за сигаретками метнусь, а? Пять секунд!

Шаталов оглянулся на торговые ряды, отпустил сержанта кивком головы. Роджерс протянул крышку-стаканчик от термоса. От кофе поднимался пар. Шаталов отпил.

– Спокойнее стало в последнее время, да? – спросил он, глядя, как Цыбуля неуклюже прыгает через лужи к навесам.

– Здесь успокоилось – в Косове разгорается, – философски ответил Роджерс.

– И что там разгорается?

– Сербская армия подавляет местное население. Косовары – отдельная нация, они будут бороться за свою свободу.

Шаталов пожал плечами:

– Мы, наверное, разные программы по телевизору смотрим. Косово – это Сербия. Бандиты спускаются с гор и убивают людей. Даже если они называют себя армией, то все равно остаются бандитами.

– Они сражаются за свою независимость, за освобождение, – убежденно сказал Роджерс.

– Ага, за освобождение. От сербов. До последнего серба.

– Давно хотел спросить: у вас все еще есть в армии… zampolit? Так это называется?

– Сведения о численности и составе воинского соединения не подлежат разглашению, – с улыбкой отчеканил Шаталов.

– Значит, есть. Твой ум подвергается воздействию. Советская пропаганда.

– Зато вы – как судьи всем. Одни знаете, что правильно, а что нет. Что, уже готовы в Югославию выдвигаться? Вчера в Багдаде – завтра в Белграде?

– Чушь. Война в Европе – как ты себе это представляешь? Прилетят самолеты и начнут сбрасывать бомбы на европейские города? Еще одна параноидальная идея в стиле «холодной войны». Ты же помнишь это время, да? Долгая и опасная история! Все наши ядерные ракеты, подлодки, палец застыл над кнопкой, и все такое. Но «холодная война» закончилась, Андрей! И это главное! Все остальное – мелкие заварушки, не в счет.

Шаталов пил кофе и молча слушал Роджерса. Но перед глазами вставали совсем другие картины. Не в счет, Джимми, не в счет…

…«Вертушка» с горящим двигателем жестко приземляется на горный склон. Душман в пыльном тюрбане выпускает еще один «стингер» в уже упавшую машину, не оставляя ребятам ни малейшего шанса…

…Деревенская улица в пригороде Тирасполя. Молдавские солдаты перебегают от дома к дому. Один забрасывает гранату в открытое окно. Внутри беленой крестьянской хаты распускается огненный цветок, через секунду вспыхивает соломенная крыша…