Кряхтя, Клаккер медленно спустился на землю, примяв сапогами лопухи. Двухметровый здоровяк воткнул второй наточенный тесак в забор и поправил сбившийся шлем. Опустил очки-консервы и превратился в лупоглазое пугало, в брезентовом плаще до пят и штопаных перчатках на лопатоподобных руках. Теперь даже нечисти не нужно было, чтобы распугать всех живых обитателей.

– А ведь я хотел ветролетчиком стать. Только представь – дирижабль под облаками. Ветер в оснастке поет, моторы стрекочут. Девушки у причальной мачты записочки пишут с адресами, чтобы потом в карман сунуть. Романтика… Да только туда берут лишь коротышек, чтобы лишний вес не таскать. Так в пехоту и попал. Дальше, сам понимаешь – дорога в один конец. Расти в погонах или сгинуть в очередной заварухе. А чтобы канцелярия перевод оформила – быстрее удавятся…

Мужчина зябко поежился и сжал кулаки. Его знобило, но не от простуды или еще какой болезни. Он прекрасно понимал, что здесь и сейчас должен начать новую жизнь. Жизнь, которая может оборваться уже нынешней ночью. И это пугало до дрожи в коленях.

Люди впервые познакомились с Тенью триста или четыреста лет назад. По крайней мере, в хрониках остались какие-то смутные намеки на те времена. Вместе с первыми упоминаниями Изнанки. Но вот лоб в лоб имперские власти столкнулись с порождениями чужого мира во время активной застройки рабочих районов после войны, тридцать лет назад. Были случаи, когда кто-то погибал, кого-то не могли найти, но все списывали на диких зверей или бандитов. Однако нападение на рабочие бараки и уничтожение кадровых частей по-тихому спрятать от газетчиков не удалось. И пришлось изучать новую угрозу государству, поднимать хроники и пытаться экспериментировать с отловленными монстрами.

Идея параллельных миров давно стала привычной и вызывала неудовольствие лишь у школьников, которым приходилось зубрить основы окружающей действительности на уроках. И как сама Изнанка была отражением Солнечной Стороны, так и Тень оказалась отражением Изнанки. Но, в отличие от тихого мира, затянутого пеленой дождливых облаков, неведомая враждебная реальность не пускала к себе посторонних, лишь исторгая из себя разнообразных монстров. Кто-то шептался по углам, что регулярные набеги агрессивных чудовищ начались после того, как Имперская Академия вздумала играться с проходами к соседям. Но длинные языки решительно укоротили, войсками сумели заткнуть большие прорывы и ситуацию заморозили до лучших времен. Тем более, что в богатые районы к власть имущим на Солнечную Сторону нечисть не лезла. Она банально застревала здесь, среди нищих обитателей Города-государства, обреченных с рождения горбатиться на чадящих заводах и в глубоких шахтах.

Так и жили уже больше пяти лет в хрупком равновесии. Зимой в сумерках появлялись разного рода хвостатые и зубастые гады, найдя для перехода какой-нибудь темный уголок. Летом обычно шалили мелкие паразиты, любители поохотиться на кошек и собак. Зачастую твари больше нервировали горожан, слоняясь еле заметными тенями по округе, провалившись в Изнанку по недоразумению. Такие гости искали дорогу домой и исчезали назад из холодного и недружелюбного к ним мира. Но если кто-то пытался атаковать пришельцев, расплата следовала незамедлительно.

Обитатели Тени обладали отличной реакцией, силой и разнообразными средствами нападения. Мало того, зверье «проявлялось» обычно в завершающей стадии атаки, успевая подобраться к человеку как можно ближе смутной размытой фигурой. И убить накачанную ненавистью тварь удавалось только в момент, когда отражение Тени полностью проецировалось на Изнанку. Доли секунды перед завершающим ударом. И невозможность подстрелить чудовище на расстоянии, где почти бесплотного врага пули лишь злили, не причиняя никакого вреда.

Возможно, людей бы просто выбили рано или поздно из дождливого мира. Но спасло нежелание чудовищ массово охотиться на местных просторах. А также нащупанный ценой проб и ошибок способ дать отпор. Большой кровью дать отпор… Почти половина пострадавших, чудом выживших после атаки Тени, становились «мечеными». Человек начинал ощущать невидимых врагов задолго до их «проявления». Такие люди видели, чувствовали тварей и получали возможность драться почти на равных. Те, кого полосовали когда-либо острые когти, становились частью другого мира и могли отвечать ударом на удар. Успешно стрелять на близких дистанциях, отбиваться холодным оружием и охотиться самим, выслеживая врага по видимым только им следам. Палачи – крохотная каста убийц нечисти. Палачи – первые цели для ответных молниеносных атак. Те, мимо кого обитатель Тени никогда не пройдет безучастно, поскольку слишком велика обоюдная ненависть. Палачи – это те, кто пролил невидимую кровь и обрек себя на постоянную войну. Отверженные, чьей помощью пользуются обыватели, но от кого шарахаются дети и взрослые. Иные…

И теперь, застыв в паре шагов от шипуна, Клаккер пытался собраться с духом. Один удар – и ты превратишься из обычного обывателя в палача. Пусть тебя пытались убить три года тому назад. Пусть. Но пока ты не ударил в ответ, ты всего лишь потенциальная добыча. Ты всего лишь кусок вонючего мяса, выживший после чужой атаки. Но стоит встать на одну доску с охотниками из Тени, и дороги назад не будет никогда. Вздрагивать от любого шороха в темноте. Спать только на Солнечной Стороне, надеясь на Таможню, бдительно следящую за пробитыми дорогами между мирами. Сродниться с оружием ради шанса выжить в любой потасовке. Выжить или быть сожранным при малейшей оплошности…

А еще – получать звонкие монеты за каждую обитую тварь. Очень неплохо получать, даже если на твои деньги частично наложит лапу господин обер-крейз. Превратиться из нищего бывшего солдата в обеспеченного охотника. Расплатиться за свой дом, который вот-вот отберут за долги. Накопить на старость. Дождаться, когда Шольц получит вожделенный пост, и самому уйти на покой. Завести семью, детей…

Шипуну надоело разглядывать застывшего соляным столбом человека, и зверь развернулся, собираясь спрыгнуть за высокий забор. Но прежде чем размытое пятно успело сигануть с нагретой деревяшки, острый клинок ударил в позвоночник, а затем второй подрубил жилистые лапы. Подтащив заверещавшего монстра к себе, Клаккер размахнулся еще раз и отсек голову, облив вонючей кровью и плащ, и траву с лопухами вокруг.

– Вот так, господин палач. Дело сделано…

* * *

Два крохотных клыка упали на столешницу, заваленную бумагами. Начальник отделения Сыска и Дознания довольно хрюкнул и потер руки:

– А ты боялся! Отличное начало, причем буквально за пару часов. Я думаю…

– Это не тот зверь, – оборвал полицейского Клаккер, стянув шлемофон и погладив бритую голову. – Я нашел тряпку, которую жевал шипун. Там чужой запах. Этот – второй, пришел поглазеть на убитых. Когда я валялся в госпитале, успел порасспрашивать людей и теперь чуть-чуть знаю их повадки и привычки. А потом читал все, до чего руки дотянулись. Интересно же, кто мне пытался кишки по округе размотать… Так вот, эти твари чрезвычайно любопытны. Если одна нагадила, наверняка туда и другие подтянутся, сунуть нос в чужую охоту.

Шольц недоверчиво прищурился, потом вытряс из пепельницы гору окурков и смел туда клыки. Встал, заглянул в подсобку и выволок оттуда пухлую папку с еще не успевшими засалиться тесемками. Пошуршал бумагами, достал пакетик и выудил испачканный в засохшей крови клок материи. Потом долго колдовал над громоздким аппаратом в углу, засовывая в него то вещественную улику, то добытые Клаккером трофеи. Закончив возиться, с трудом пристроил брюхо обратно за стол и вздохнул: