ее древнегреческими стандартами и современным миром ультрадизайна? Чтобы узнать это, посетим Древнюю Японию, далекий волшебный мир монахов-дзен и чайных дел мастеров, положивших начало духовным принципам уникальных японских учений.

Мир в чашке чая

Корни японского ваби-саби лежат в китайском дзен-буддизме. Появился он в Японии в XII веке, расцвет его пришелся на XVI век. Ваби-саби есть отражение монашеских принципов простоты, скромности, тихой радости, осознанного принятия непостоянства всего сущего. Поскольку монахи были людьми небогатыми, они бережно сохраняли все, чем обладали. Поврежденные предметы любовно восстанавливались, над их реставрацией в монастырях работали долго, настойчиво и кропотливо.

Насущная потребность в вещах не только нужных, но и красивых постепенно приобретала духовную подоплеку в виде практик ваби-саби.

Со временем философия ваби-саби распространяется практически на все японские искусства, такие как дизайн сада, икебана, поэзия, керамика. В традиционной японской чайной церемонии принципов ваби-саби придерживались неукоснительно. Начало новой чайной эпохе, без прежней пышности и роскоши, положил сёгун Ёсимаса, страстный поклонник этого напитка. С его именем связывают и такое японское чудо, как ремесло кинцуги.

Всякий раз, когда чайных дел мастер Мурато Шуко[4], начинал знакомить своих учеников с тонкостями чайного искусства, он предлагал им вначале прочитать стихотворение одного китайского поэта:

В лесу

прошлой ночью

под толщей снега

проснулась ветка сливы.

То, что учитель свои наставления облекает в иносказательную форму, не может удивить японского слушателя, западному же уху слышать это не совсем привычно. По мнению японцев, чайная церемония обязана быть поэтичной, простой и естественной, с оттенком тихой грусти и потаенной надежды. Учение ваби-саби несет в себе видение циклической сущности природы: зимой чувствуется дыхание весны, а летом – видится неслышная поступь осени. Всё в нашем мире непостоянно, всё находится в движении и развитии.

Чайная церемония достигла своего расцвета благодаря легендарному мастеру чая Сэн-но Рикю (1522–1591). Сын богатого купца, он познал чайное дело еще в ранней юности, а в возрасте 15 лет слыл уже большим мастером. В Японии существует множество историй о Сэн-но Рикю, вот одна из них.

О цветущей во дворе вишне

Рикю был еще мальчиком, когда познал чайное дело. Однажды хозяин попросил его подмести двор перед чайной, где в полном цвету стояло вишневое дерево. Сам мастер уже подмел двор заранее, поэтому там не было ни пылинки. Рикю сразу понял, чего хочет от него учитель. Он слегка встряхнул дерево, и несколько цветков упали на тщательно подметенную землю. «Пожалуй, этот Рикю – достойный ученик», подумал мастер…

Чистый двор – вещь прекрасная, но слишком прозаичная и скучная. Упавшие на землю лепестки вишни удивительно меняют картину увиденного. И пусть красота цветков мимолетна и недолговечна, но, абсолютно совершенна и притягательна, она чудесным образом вносит гармонию во взаимоотношения человека и природы.

Генерал Тоёотоми Хидэёси[5], узнав о молодом талантливом чайном мастере, взял его к себе на службу. Рикю начал часто сопровождать его в военных походах. Вскоре великий знаток чая, жаждавший спокойной жизни в духе ваби-саби, стал невольно втягиваться в политические дела, что в конечном итоге негативно сказалось на его карьере. Он впал в немилость Хидэёси и обязан был совершить древний самурайский обряд самоубийства, так называемую сеппуку.

Печально, но в качестве причины выступило банальное расхождение взглядов – хозяин предпочитал роскошную обстановку и посуду из золота.

Поэтический трагизм судьбы Сэн-но Рикю, мастера классической японской чайной церемонии, по сей день вдохновляет японских художников и писателей.

В чайном искусстве дух учений ваби-саби и дзен соединяются в медитативно-эстетическое произведение искусства. Чайная церемония – прекрасно оформленный ритуал, в ходе которого хозяин принимает одного или нескольких гостей в маленькой комнате. Особое место в атмосфере чайного клуба уделяется цветочной композиции и свитку, который представляет собой художественное произведение японской живописи или каллиграфии.

Комната пуста, за исключением самого необходимого. Она является прибежищем фантазии. Так, чаша, наполненная водой, в которой плавают лепестки вишни, призвана создать впечатление, что хозяин и его гости сидят под цветущей сакурой, наслаждаясь великолепным напитком. Движения мастера максимально выверены, учитываются все мельчайшие детали происходящего. Жесты плавны, точны, чайная церемония четко продумана и организована. Одно только безмолвное наблюдение за работой чайных дел мастера способно ввести вас в состояние транса. Чайная церемония – уникальный синтез безмолвного движения, простоты, естественности, красоты и изысканности.

Чаши, используемые в чайных церемониях, почитались в Японии издревле. Успешные военачальники получали в качестве награды дорогую чашу. Ни великолепный дом, ни богатый участок земли не могли пойти с ней ни в какое сравнение…

А вот ещё одна история из жизни Сэн-но Рикю, описывающая природу философии ваби-саби и связанного с ней искусства кинцуги.

История чайной чашки

Мастер чая из Сакаи владел изысканной чайной чашкой, которой он особенно гордился. Однажды Рикю посетил его чайную церемонию, где эта чайная чашка использовалась. Рикю, однако, не был особенно впечатлен ее видом и ушел, не проронив ни слова. Владелец чашки был настолько раздосадован поступком Рикю, что разбил чашку. Какая польза от нее, если она не понравилась Рикю? Друг хозяина умело собрал и склеил осколки, и чашка засияла новым светом. Когда хозяин вновь встретился с Рикю во время следующей чайной церемонии, тот сразу узнал чайную чашку и произнес: «Эту чашку я уже видел когда-то, но теперь она – настоящий шедевр ваби-саби».

История закончилась тем, что самая что ни на есть обычная чайная чашка, переходя из рук в руки, вскоре была продана за внушительную сумму золотых монет.

Ничто не бывает идеальным

Ваби-саби учит нас иному взгляду на мир. «Глубина лежит на поверхности», – сказал австрийский поэт Гуго фон Гофмансталь[6]. Эта фраза как нельзя лучше передает воззрения ваби-саби на вещи. Каждый из нас сталкивался с подобным явлением в повседневной жизни. Кожаная сумка обретает непревзойденную ценность благодаря следам износа, напоминая нам о многочисленных поездках, в которых она была использована. На протяжении всей жизни нас продолжает радовать любимый с детства плюшевый медвежонок, сшитый собственноручно и десятки раз починенный. Семейные украшения, давно вышедшие из моды, продолжают нести память о дорогих нам людях. Когда мы смотрим на подобные вещи, мы видим не только их внешнюю сторону, но и вспоминаем истории, связанные с ними, от чего они становятся для нас ещё ценнее и дороже.

Ваби-саби признает три простые реальности: ничто не вечно, ничто не является завершенным и ничто не идеально.

Ричард Р. Пауэлл