Борис вспомнил, что троюродные не считаются близкой родней, и Анька наверняка строит насчет него какие-то матримониальные планы. Поспешно отказался:

– Нет, мне некогда. Я матери помогаю.

Аньке и в голову не пришло предложить свою помощь, она лишь кисло заметила:

– Примерный сынок?

– Конечно. Кто еще ей поможет, если не я?

Это прозвучало слишком пафосно, но Анька не обратила на это внимания. Бойкую кадриль сменил медленный вальс, и Анька от него отцепилась. Не дожидаясь других претенденток на свою персону, Борис сбежал на кухню, где хозяйничала мать в большом фартуке с аляповатыми красно-синими цветами.

– Чем помочь? – Борис взял подготовленный матерью поднос с многочисленными пирожными, аккуратными рядами уложенными на маленькие тарелочки. – Надеюсь, ты не сама эту уйму готовила?

Мать обиделась.

– Почему не сама? Как раз сама. Ты считаешь, я готовлю невкусно?

– Я считаю, что готовишь ты очень вкусно, но зачем убиваться? Столько наготовить, это ж сколько времени надо потратить?

– У Господа дней много. – Светлана Ивановна произнесла это нараспев, с каким-то непонятным Борису чувством.

От неожиданности он замолчал и унес поднос в столовую. Переставив тарелочки с подноса на стол, сердито заметил все так же сидевшему за столом и что-то жевавшему Олегу:

– Чего сидишь? Помог бы матери, что ли!

– Я ей всю неделю помогаю. А вот ты где был, сынуля? – Олег ответил ему таким же неприязненным тоном.

– Я на твоем месте официантов бы нанял.

– Я ей это предлагал, и свекор тоже. – Пренебрегая правилами хорошего тона, Олег положил в рот одну из принесенных Борисом пирожных, и принялся жевать, невнятно бормоча: – Но твоя мать решила иначе, а я с ней ссориться не хочу. Ты же знаешь, она все делает сама. Думает, так ее ценить больше будут.

– Кто будет больше ценить?

Проглотив пирожное, Олег пристально рассмотрел тарелочки, выбрал корзиночку с взбитым кремом и вишенкой на макушке.

– Ну, не я, естественно. Я ее и так ценю. А вот как насчет тебя?

Борису очень хотелось сказать, что Олег в дверь скоро не войдет, если будет так жрать, но сдержался.

– Я ее тоже ценю…

– А чего ж тогда всю неделю не показывался? Хоть бы за продуктами разок съездил, какая-никакая, а помощь! – Олег выпятил грудь, изображая старшего по званию.

Оправдываться и говорить, что неделя выдалась слишком суетливая, чтоб он мог помочь в организации юбилея, было глупо. К тому же страсть матери делать все своими руками его просто раздражала. Не желая ссориться в такой день, Борис сбежал в свою комнату на мансарде, закрыл дверь на ключ и затаился до окончания вечера. Услышав, как уезжают гости, спустился вниз и стал помогать матери убирать остатки пиршества.

В это время утомленный Иван Ярославович прощался с довольными родственниками. Они считали, что праздник удался. Особенно радовались родственники покойной жены. Все они были людьми простыми, непритязательными, и щедрое угощение ввергло их в состояние эйфории. Его интеллектуальная родня была посдержаннее, но удовлетворения тоже не скрывала.

Когда подошла очередь сына с невесткой, Ярослав сдержанно пообещал:

– Ты не сердись, отец, я с этой куклой, – он кивнул на рдевшую досадливым румянцем жену, – поговорю по-свойски.

– А зачем? Ума ты ей этим не прибавишь. Она «а nativitate» (2) такая. В этом случае выход кардинальный – поменять ее на более продвинутую модель. Модель не в смысле демонстратора одежды, а в смысле более передового агрегата. С недалекой женой далеко не уедешь, тормознут непременно. Она наверняка не только мне гадости говорит, но и твоих друзей и соратников своими дурными высказываниями отпугивает. – Тон Ивана Ярославовича был язвительно-ласковым.

От его слов Анжела передернулась и подвинулась поближе к мужу в поисках защиты. Но тот, похоже, принял слова отца к действию.

– Я над этим подумаю, отец. Для чиновника такого уровня, как я, иметь ограниченную жену непозволительно. В самом деле тормознут. И прощай карьера.

Анжела готова была разрыдаться, не понимая, за что ее подвергли такой безжалостной обструкции, но муж твердо взял ее под руку и увел из дома.

Распрощавшись с последними гостями, Иван Ярославович ушел к себе. Сняв неудобный смокинг и переодевшись во фланелевую полосатую пижаму, позвонил Борису и попросил перед сном заглянуть к нему на часок. Удобно устроился в кресле-качалке, обернул ноги пушистым пледом, и задумался.

Внук пришел через полчаса. За это время Иван Ярославович, угнетаемый чувством вины, решил, что сидеть сиднем может каждый, а вот исправить сделанные в жизни ошибки под силу лишь выдающимся умам. Посмеявшись над своим софизмом, спросил у Бориса:

– Матери помогал в доме прибирать?

– Ну да. Олежка ушел отдохнуть. Он крайне устал.

– Как обычно. Обожрался и спать завалился. – Аскетичный Иван Ярославович не мог понять, как можно столько есть. На укоризненный взгляд внука оправдался: – Ты же сам так всегда говоришь.

– Он помогал матери накрывать на стол. – Борис постарался быть справедливым. – Сам знаешь, это не простая процедура. Мать заставила его натереть до блеска все приборы. И он утверждает, что всю неделю крутился, как белка в колесе. Продукты закупал и прочее.

Дед небрежно взмахнул рукой.

– Да он только на это и годится! Подай-принеси, забери-унеси! Но ты садись давай, у меня к тебе непростой разговор.

Борис подвинул стул к дедову креслу-качалке и устроился поудобнее, по опыту зная, что дедовы беседы короткими не бывают. Но разговор начал первым.

– Ладно, но давай побыстрей, мне сегодня домой ехать. Тебя Анжела достала?

Иван Ярославович зло хохотнул.

– Она старалась быть вежливой. Ей просто этот домик очень нравится, как ты помнишь. И квартира моя. Так вот, она намекнула, что в Москве у нее министерская квартира неплохая, но служебная. Поэтому мне нужно позаботиться о том, чтобы у них с мужем была своя, не менее удобная, квартирка. Можно в Москве, но лучше в Лондоне или Париже.

Борис присвистнул.

– От скромности дамочка не помрет, это точно! Она что, прямо так и сказала?

– Ну что ты, не такая уж она дура. Обиняком, обиняком. Но все было понятно. В общем, я должен продать все, что у меня есть, чтобы эту мадам обеспечить. Или, тут она сказала прямо – она от Ярослава уйдет. У нее есть предложения получше. От американского миллионера.

Борис звонко хлопнул себя по бедрам.

– Как жаль, что меня при этом не было! Вот весело-то было!

– Смотря как смотреть, – Иван Ярославович процедил это сквозь зубы, все еще не в состоянии унять гнев. – Мне за Славку обидно.