— Хорошо, хорошо, — быстро прервала ее Берта Кул,предчувствуя, что разговор свернет на опасную тему и Элси Бранд может заметитькстати, что за эту же работу стенографистки, находящиеся на государственнойслужбе, получают более высокую заработную плату. — Можешь не договаривать.Ладно, не важно. Я пришла, чтобы сказать, что ухожу ненадолго. Я собираюсьотыскать девушку, которая была ранена в автомобильном происшествии.

— Собираетесь заняться этим делом сами? — спросила ЭлсиБранд.

Берта Кул фыркнула:

— С какой стати я буду кому-то платить, когда речь идет отакой безделице? Происшествие произошло на углу улицы в прошлую пятницу безчетверти шесть. Человек, который сбил девушку, отвез ее в госпиталь. Все, чтомне нужно сделать, — заглянуть в отдел дорожной полиции, найти это дело,доехать до госпиталя и спросить девушку, как она себя чувствует, чтобы доложитьслепому о результатах поиска.

— А почему он ищет ее? — спросила Элси Бранд.

— Да, — сказала Берта Кул с сарказмом, — почему же он ищетее? Он просто желает узнать, где находится его малышка, чтобы послать ейцветочки, потому что она привносила сладость и свет в его жизнь. Ему нравилосьслышать, как ее каблучки стучат по тротуару, и теперь, когда ее нет, он скучаетпо ней, и потому он платит мне двадцать пять долларов, чтобы я нашла ее. Фу!

— Вы не верите этому? — спросила Элси Бранд.

— Нет, — коротко ответила Бранд. — Я не верю этому. Я — нет.Ты можешь поверить, что все это проделывается из-за какого-то милосердия? БертаКул не верит сказкам. Берта Кул верит двадцати пяти долларам. И она собираетсязаработать их в течение часа с небольшим. Так что, если кто-нибудь придет сюда,узнай, что ему надо, назначь встречу на вторую половину дня, если у него,конечно, есть деньги. Если же явятся какие-нибудь просители — не важно, какиеименно, — меня нет в городе.

Широко шагая, Берта пересекла комнату, злобно захлопнула засобой дверь, отметив с удовлетворением, что машинка Элси Бранд застучалапрежде, чем дверь закрылась.

Однако в дорожной полиции Берту постигла первая неудача. Втот день и час не был зафиксирован ни один подобный инцидент.

— Здесь черт знает сколько бумаг, — жаловалась Бертазаведующему регистрационным отделом. — Машина сбила девушку, а у вас ни словаоб этом происшествии.

— Очень часто водители предпочитают не докладывать об этом,— терпеливо начал объяснять тот. — Хотя закон этого и требует. Еслирегулировщик оказался поблизости от места происшествия, он записывает номермашины и мы проверяем, была ли заявка водителя.

— И вы хотите сказать, что в этом районе поблизости никогоне оказалось?

— В этом районе, — продолжал заведующий, — регулировщикработает до семнадцати сорока, а затем следует через два квартала на основнойбульвар, чтобы помогать там, где такое оживленное движение. У нас не слишкомбольшой штат, и мы стараемся сделать все возможное.

— Послушайте меня, — требовательно заявила Берта. — Яявляюсь налогоплательщиком. Мне нужна эта информация, и я хочу получить ее.

— Я очень хотел бы помочь вам.

— Хорошо, что же мне делать?

— Вы можете обратиться в госпиталь и спросить там, поступалли кто-нибудь к ним между шестью и семью часами вечера в прошлую пятницу. Японял, что вы можете дать описание пострадавшей?

— В общих чертах.

— Вы не знаете ее имени?

— Нет.

Полицейский покачал головой:

— Ну что ж, попробуйте.

И Берта попробовала — совершенно взмокнув в телефоннойбудке, бросая и бросая монеты в автомат. После того как она уже истратилатридцать пять центов, ее терпение истощилось. Каждый раз она объясняла все ссамого начала вновь и вновь только для того, чтобы услышать: «Подождитесекунду, я вас соединю» — и начать объяснение заново.

В конце концов она исчерпала весь список госпиталей,лишилась тридцати центов и не продвинулась в своих поисках ни на миллиметр.

Машины с грохотом проносились по оживленному перекрестку.Пешеходы, возвращавшиеся после ленча, пересекали улицу прерывистым людскимпотоком. Автоматический светофор менял свои цвета с механический заданностьючерез определенные промежутки времени. Скрип тормозов, рев моторов и отдельныегудки машин присоединялись к общему гулу улицы.

День был теплый и солнечный, и испарения бензина, казалось,пропитали бетонное ущелье улицы.

Кослинг сидел в небольшой тени у стены банка, подложив подсебя ноги; его лоток при помощи ремней был подвешен к плечам, на лотке онразложил галстуки. Рядом на маленьком лотке лежали грифельные карандаши.Изредка монета падала в оловянную чашку. Еще реже кто-нибудь из прохожихостанавливался у лотка, чтобы рассмотреть галстуки.

Кослинг знал свой товар на ощупь, кроме того, он хорошопомнил, в каком порядке он положил галстуки.

— Этот галстук подойдет молодому человеку, мадам, — объявлялон, касаясь ярко-красного шелкового галстука в белую и черную крапинку. — А вотобратите внимание на глубокий голубой тон; этот клетчатый — прекрасный подарок.Этот — отлично сочетается со спортивным костюмом, а вот…

Он прервался, расслышав решительные шаги Берты Кул по тротуару.

— Да, мадам. Я думаю, вы возьмете именно его. Да, мадам,пятьдесят центов. Положите их в чашку, пожалуйста. Благодарю вас.

Так как он все-таки ничего не видел, то не знал, что Бертауже наклонилась над лотком. — Ну как? — спросил он. Берта склонилась ниже.

— Безрезультатно, — доложила она, — пока.

Слепой сидел неподвижно и молчал, терпеливо ожидаяпродолжения.

Берта минуту поколебалась, прежде чем пуститься вобъяснения.

— Я проверила список транспортных происшествий и обзвонилавсе госпитали. Ничего. Мне нужна дополнительная информация, чтобы продолжатьпоиски.

Кослинг ответил вялым монотонным голосом, в котором самыйвнимательный слушатель не обнаружил бы ни малейших эмоций.

— Я все это проделал, прежде чем прийти к вам.

— Проделал! — воскликнула Берта. — Почему же, черт возьми,вы ничего не сказали?!

— Неужели вы думали, что я заплатил бы двадцать пятьдолларов за такую безделицу?

— Вы не сказали мне, что вы уже успели предпринять, —нетерпеливо повторила Берта.

— А вы не сказали мне, что собираетесь предпринять то, чтопод силу любому дураку. Я думал, что нанял детектива.