— Уверена, ты можешь попытаться, — сказала Руфа, — поскольку имеешь в виду любого, на кого можно опереться.

Нэнси улыбнулась с явным удовлетворением.

— Если бы я была такой разборчивой, как ты, то вообще не получала бы удовольствия.

— Разборчивость не принесла мне ничего хорошего, — вздохнула Руфа.

Она не часто упоминала об этом эпизоде своей жизни, когда единственный раз повздорила с Настоящим Мужчиной. Он безжалостно подтрунивал над ней по поводу ее романа с Джонатаном. Он развлекал семью таким чудесным подражанием Джонатану, что даже Руфа была вынуждена смеяться. Серьезное отношение Руфы к любви встревожило его. Единственный раз в жизни Настоящий Мужчина обнаружил, что делит свой трон с кем-то еще.

— Все это как в хорошем фильме на Чэннел Фор, — любил шутить он, наблюдая за склонившей золотисто-каштановую голову Руфой. — Склонный к сутенерству романист из Лондона арендует загородный домик, влюбляется в местную рыжеволосую красотку, а затем мчится домой к жене, чтобы описать все это.

Так, в общем-то, и было. В то время, три года назад, Руфа не знала, что отдать сердце Джонатану Уилби — это всего-навсего иллюзия. Она была готова преподнести ему в жертву и душу и тело, а он был не в состоянии совладать с ее энергией и с проделками ее аристократической семьи, выступавшей с угрозами в его адрес. Руфа так и не поняла до конца, почему Джонатан неожиданно испугался. Она подозревала Настоящего Мужчину, но не знала в чем; и это был единственный рубец на памяти о нем.

— Если хотите знать мое мнение, — сказала Нэнси, хватаясь за бутылку, — любовь — единственное, ради чего имеет смысл жить на земле. Но я не очень уверена относительно замужества. Взгляните хотя бы на Лидию.

— Да, верно, — вздохнула Лидия, — взгляните на меня.

Десять лет тому назад Лидия, совсем еще подросток, безумно втрескалась в Рандольфа Веррола, который занимался разведением коз на небольшом соседнем участке и полагал, что ношение кристаллика в кармане трусов увеличивает сексуальную потенцию. Мать Рэна жила в разрушенном шотландском замке, превращенном ею в коммуну. После смерти отца ему достался фермерский домик, ютившийся на нескольких захудалых акрах. Здесь Рэн разводил коз, устраивал на уик-энды факельные шествия и медитировал голым.

Редкостная смуглая красота Рэна ослепила Лидию и заставила закрыть глаза на абсурдность его поведения. Как и Настоящий Мужчина, он был итонцем чисто декоративного толка. Лидия сочеталась с ним браком на лужайке в индийском сари и с венком из лютиков на голове.

Как и предсказывал Настоящий Мужчина, смеясь, с первого же дня, брак увяз в трясине неудач и разочарований. Некомпетентность Рэна была потрясающей. После того как козы съели что-то и подохли, он прибегал к различным способам добывания денег, не очень утруждая себя настоящей работой. Все, к чему бы он ни прикасался, было обречено на провал.

С финансовыми кризисами Лидия свыклась. Но измену вынести не смогла. Подобно Настоящему Мужчине, Рэн был на редкость неверным мужем. В конце концов Лидия отчаялась и притащилась домой, в Мелизмейт. Семья восторженно приняла ее снова в свое лоно: чтобы отметить это событие, Настоящий Мужчина обменял фарфоровую ванну для ног на две бутылки шампанского. Это означало, что Линнет остается с ними, а они обожали дочь Лидии.

Поскольку Рэн был отцом благословенной Линнет и добродушным парнем, сестры любили его. Он был любящим отцом и добрым соседом, но не являлся образцом для брака. И, если уж на то пошло, для любви.

— Любовь, — объявила Руфа, — слишком переоценивают.

При таком неуважительном отношении к ее raison d'ktre Нэнси взвизгнула:

— О да. Сильно переоценивают, причем миллионы людей. Но все мы заблуждаемся. Не слушайте нас.

— Тим Дент так велик, не правда ли?

— Тим — это легенда, — настаивала Нэнси. — Послушали бы его стихи.

— Я серьезно, — Руфа не отвлекалась от главной темы. — Искать богатого мужа, должно быть, лучше, чем трахаться в фургоне.

Нэнси тихонько застонала:

— Ну и что? Скоро я буду с благодарностью вспоминать фургон. Когда это место будет продано, у нас не будет времени бегать за богатыми. Мы будем заняты зарабатыванием себе на хлеб и поисками жилья.

— Я не буду, — мрачно вставила Селена. — Я должна жить в этом дерьмовом коттедже в Бэнгеме с мамой и Роджером. Она говорит, я должна сдать экзамены.

— Значит, должна, — сказала Руфа.

— Я не буду поступать в университет, хорошо?

— Заткнись. Будешь.

Лидия нахмурилась с выражением тревоги.

— Мама говорит, что всегда найдет место для Линнет, но не для меня. А я в любом случае не могу жить отдельно от нее. Так что, возможно, я кончу тем, что поселюсь в сарае Рэна, пропахшем хлоркой, и рядом с его ужасной подругой.

— Так что остаемся мы с тобой, Ру, — сказала Нэнси. — У меня все-таки есть амбиции, как вам кажется? У меня есть планы на будущее. Когда придет время, я стану работать в пабе сверхурочно.

Руфа рассмеялась:

— Ну и амбиции!

— И совсем перестану брать чаевые в виде алкогольных напитков.

К счастью, государство не усматривает разницы между распадом аристократического рода и обычной нищетой. Будучи матерью-одиночкой с оставшимся без гроша бывшим мужем, Лидия получала небольшое государственное пособие; она называла его «собачьи чеки», потому что они были очень малы. Селена же намеревалась получать пособие, как только окончит Сэнт-Хильдегард, что бы Руфа ни говорила.

Нэнси, не учившаяся ни в колледже, ни в университете, вносила свою лепту в доходы семьи, работая барменшей в деревенском пабе. Он назывался «Герб Хейсти», и когда Настоящий Мужчина услышал, что она устроилась туда на работу, то не знал, радоваться ему или плакать. Его собственный родовой герб украшал полуразвалившуюся табличку при входе в паб с фамильным девизом: «Evite La Pesne». Настоящий Мужчина говорил, что это означает: «Избегайте утомления», и не очень-то это подходяще для настоящей норманнки из рода Хейсти — подавать пивные кружки и следить за порядком. Он всегда беспокоился относительно чистоты семейной крови, тем более что сам женился на женщине не своего класса и произвел на свет генетические чудеса. Нэнси удалось убедить его, предоставляя ему бесплатное питье и напоминая, как сильно они нуждаются в деньгах. Настоящий Мужчина дал добро: он надеялся, что работа у стойки — это призвание его дочери.

Нэнси получала удовольствие от работы. У нее все хорошо получалось, и ее единственным желанием было убедить владельца паба поставить караоке. Тогда можно будет рассчитывать на подходящую компанию и выбивать побольше денег. Она всегда подчеркивала в разговоре с отцом: «Я в любом случае останусь там, и мне кое-что перепадет». Бессчетное число раз ей предоставлялась возможность влюбиться, что она зачастую и делала. Она говорила, что на ее сердце множество трещин, которые разрушают его, а оно вновь склеивается. Руфе, подозревавшей, что ее любимая сестричка — самая умная из всех них, хотелось, чтобы она занималась в жизни чем-нибудь более возвышенным. Когда она выражала сожаление на этот счет, Нэнси отвечала: «Что, например? Для простенькой сельской девчонки не так много вариантов. Иначе придется садиться на пособия».