Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, принесенный Гасом улов Папа уплетал за обе щёки – как и все они…
А ведь этот мелкий хитрюга всегда поступал по-своему, внезапно подумалось Морфи. Не ныл, не пытался оправдаться, и уж, конечно, не пререкался с Папой – но раз за разом умудрялся не делать того, чего не хотел. Вот бы и ему так же…
Он опять вздохнул. Ага, сейчас! Размечтался… Уж его-то неприятности стороной не обходят, какое там – если где-то впереди и поджидает зловонная куча, можно не гадать, кто из «семейства» Ориджаба вляпается в неё по самые уши. Всю жизнь такое невезение! Приходится держать ухо востро и смотреть по сторонам, да толку-то… С этими мыслями Морфи толкнул скрипучую дверь хижины.
– Пожрать принес? – угрюмо осведомился Роффл.
Старший «братец», в одной набедренной повязке, с недовольным видом развалился на рваном матрасе, брошенном прямо на земляной пол. Кругом валялись перепачканные кровью тряпки, а на мускулистом бедре Роффла сочился свежий порез.
– Ого! Кто это тебя так?
– Не твоё дело!
– Попался докерским, – охотно поделилась «сестрица» Олури, ловко обрабатывая рану вонючей дегтярной мазью. – Предупреждали же – в порт не суй-ся, там своя шайка орудует…
– Ну ты уж им, наверное, тоже врезал как надо? – неумело подольстился Морфи.
– Врезал, врезал… Так что насчет харчей, а? Помнится, сегодня твоя очередь! – сбить Роффла с толку было не так просто. – Что, опять пустой?
– Пиксин увел где-то мешок сушёных дафний, – сообщила Олури. – Татти варит похлёбку. Голодными не останемся, успокойся.
– Мы-то не останемся, – фыркнул Роффл. – А этот дармоед…
– Не тебе решать, а Папе. Сам, что ли, много принёс, а? – «сестрица» за словом в карман не лезла. – Давай, переворачивайся, спину ещё надо намазать.
Роффл безропотно перевалился на живот, коротко зашипев от боли. Эге, а «братца»-то и впрямь нехило расписали, сообразил Морфи. Что ж, нет худа без добра: пока раны не заживут, тумаков будет поменьше.
– Дети мои! – рявкнул из-за соломенной занавески Папа Ориджаба. – А ну, давайте сюда! Роффл, Морфи! Гас! Где этот бездельник? Пиксин, сынок, будь ласков, найди Гаса и скажи, пусть тащит свою задницу сюда поскорее.
Пронырливый Пиксин, которого в семействе Ориджаба частенько звали не иначе как «гадёныш», проскользнул мимо «братьев», скроив насмешливую гримасу. Роффл привстал было отвесить ему пинка, но тут же раздумал. Морфи, втянув голову в плечи, проследовал на зов.
Глава клана восседал в большущей бочке, по грудь в тёплой водице. Как и все фроги, он обожал влагу. Такой роскоши в «семействе» ни у кого больше не было. Захочешь освежиться жаркой летней ночью – вставай и тащись к ближайшему каналу, либо терпи… Наполнять бочку вменялось в обязанность Роффлу, как самому сильному; но он всегда норовил спихнуть это на кого-нибудь из младших «братьев».
– Садитесь, дети мои. Садитесь и ешьте. Татти, налей им супу, – Папа Ориджаба широко улыбнулся и приглашающе помавал изуродованной правой рукой.
Всё это было настолько не похоже на заведённый порядок вещей, что Морфи вытаращил глаза. Как так – никаких тебе расспросов, где был да что принес, никаких упрёков, да ещё похлёбки «сестрица» Татти плеснула, что называется, от пуза! Впрочем, изумление не помешало ему быстро придвинуть к себе щербатую глиняную миску, исходящую ароматным паром. В Весёлых Топях никого не приходилось звать к столу дважды.
Похлёбка – настоящая, густая, почти как каша, щедро сдобренная пряными корешками и водорослями, восхитительной тяжестью наполняла желудок, отчего по всему телу разливалось благодатное тепло. Папа так и не вылез из бочки – должно быть, успел подхарчиться раньше. Достав откуда-то из глубин своего обиталища стеклянную фляжку с мутноватой жидкостью и критически глянув её на просвет, он открутил крышку и приложился к горлышку.
– Сегодня только это, Папа… – возникший из-за занавески Гас переминался с ноги на ногу, весьма правдоподобно изображая смущение. Ладони его мяли рыбацкую куртку, настолько ветхую, что, казалось, она состоит из одних дыр и заплаток. – Можно будет обменять тряпичникам на что-нибудь…
Морфи усмехнулся про себя. Эту рвань он уже видел у «братца» дней пять тому назад. Выходит, умнику сегодня тоже не подфартило. Но каков хитрец! Вроде и дрянь притащил, а всё одно не с пустыми руками. Надо бы запомнить трюк – мало ли, вдруг…
– Брось ты эту гадость, сынок. Садись, поешь.
Папа Ориджаба снова поверг Морфи в изумление. Нет, определённо, что-то большое на болоте сдохло, как любил выражаться «братец» Роффл. Гас, конечно, тоже удивился; но спрашивать ни о чём не стал. Оно и понятно: похлёбка есть похлёбка, это вещь по-настоящему важная, а всё остальное может и подождать.
– Ну ладно, дети мои, – заявил Папа Ориджаба, когда щербатые миски показали дно, а животы мальчишек налились восхитительной тяжестью. – Настала пора нам серьёзно обсудить кое-что.
Слегка размякший от блаженной сытости Морфи выпрямил спину и старательно изобразил на физиономии внимание. Ага, стало быть, сегодняшний ужин – не просто так. Сейчас Папа что-нибудь потребует от них взамен. Мог бы и догадаться…
Глава клана Ориджаба облокотился о край бочки и обвел присутствующих внимательным взглядом. Морфи даже стало малость не по себе.
– Я тут многому вас научил, – негромко начал Папа. – Так ведь? А вот какой урок, по-вашему, был самым главным? Ну, Роф?
Роффл заёрзал на колченогом табурете.
– Это самое… Кругом полно дураков с набитыми карманами…
Папа поморщился: не то.
– Морфи?
– Осторожность. Задумал дельце – сразу прикинь: стоит барыш риска или нет, – Морфи думал недолго: изуродованная рука Папы маячила прямо перед его глазами.
Историю этого увечья они все тысячу раз слышали…
– Ближе, но не то. Гас?
– Ты всегда говорил, Папа: не упусти свою удачу…
– В самую точку! – Папа Ориджаба шевельнулся, вода плеснула через край бочки на земляной пол. – Шанс, дети мои. Это же величайшая удача на свете – если жизнь дарит тебе шанс. Когда-то я дал его каждому из вас. Приютил, сделал одним из членов семьи. И вот теперь у нас появился ещё один. У всех нас. Шанс урвать столько, чтобы выбраться из этой гнусной дыры и не рисковать каждый день из-за каких-то жалких медяков. Да что там, мы все сможем начать шикарную жизнь! – тут Папа поднялся во весь рост в своей бочке и отчеканил:
– Большой куш, дети мои. Вот что нам светит.
Большой куш! Эта тема в Весёлых Топях являлась неиссякаемой. С кем бы ни свела тебя судьба, рано или поздно любой разговор сворачивал на тему шальных денег. Истории о рисковых парнях, а порой – и об отчаянных девчонках, поставивших на кон всё и сорвавших-таки банк, были, наверное, самыми популярными,
